Первую часть интервью смотрите здесь:
— Часто ли случаются непредвиденные находки?
— Это счастье археолога. Однако… Если честно, неожиданности случаются до конца. Когда мы системно, этап за этапом исследуем тот или иной объект, то, разумеется, к раскопкам готовимся, анализируя письменные источники. И поэтому примерно понимаем, что можем отыскать. Да все равно, пожалуй, всегда обнаруживается какая-то новая информация, касающаяся истории памятника. Иногда она очень полезна для корректировки реставрационных работ на нем.
— Однако почему археологические «сюрпризы» случаются уже во время этих работ? Им раскопки должны предшествовать…
— В случае с Крево, в принципе, все так и было. Те исследования (я когда-то присоединился к ним еще студентом), которые начались в 1985 году и более-менее регулярно проводились в последующие десятилетия, со временем действительно понадобились реставраторам. Да и сегодня эта последовательность не нарушается. Уточню, что нынешние раскопки проводились не в той части замка, где сейчас проходят работы, а именно там, где их запланировали в будущем. Так что мы работали методологически правильно.
— Может, стоило еще до начала проектирования раскопать всю территорию замка?
— Да, с одной стороны, предварительно археологически исследовать и действительно хорошо бы все, а с другой — это нереально. Причем не только финансово (средства на археологию обычно выделяются именно накануне реставрационных работ), но и технически и методологически. Такой подход даже опасен для тех ценных элементов, что таятся под землей: в результате раскопок они становятся беззащитными.
Например, в прошлом году мы открыли ступени в тоннеле внутри Малой башни. Находка очень важна: она дает реставраторам понимание, какими вообще могли быть ступени в Кревском замке. К тому же это новый интересный экспонат. Надеюсь, вы его скоро увидите в стеклянном футляре с системой вентиляции.
Но это в перспективе, а как нам нужно было действовать перед ближайшей зимой? Конечно, временно законсервировать те ступени, закрыв их деревянными щитами. Нечто подобное, кстати, сделаем и с обнаруженным фундаментом гипотетической башни: мы уже попросили прислать самосвал, который засыплет раскоп песком.
Вот поэтому в современной археологии есть тенденция к самоограничению: нужно что-то оставить потомкам — исследователям новой генерации, которые, хочется верить, будут обладать лучшей методологией и иметь другое техническое вооружение. А в наше время раскопки следует проводить прежде всего там, где есть насущная потребность — скажем, где планируются определенные работы.
— Но ведь археологические находки заставляют корректировать проектную документацию — что, конечно, усложняет процесс…
— Думаю, это просто неизбежно. В зависимости от обстоятельств зачастую корректируется даже обычная строительная документация, так что уж говорить об объектах наследия? На них в любом случае будут всплывать неожиданности — таков уж их характер, сочетающий отпечатки разных эпох. Выявить и осмыслить заранее все невозможно. Когда вы начинаете консервацию, новые детали архитектурной и ежедневной истории неизбежно будут открываться.
Ядро от баллисты, с которой войска князя Свидригайло в 1433 году штурмовали Кревский замок
Поэтому лучше говорить не о тотальных раскопках, а о налаживании оперативных, прагматичных и осмысленных отношений между исследователями, проектантами и строителями. Важно, чтобы реставрация была гибкой и учитывала новые находки. Мне тут жаловаться не приходится: наши аргументы принимают и архитекторы, и заказчики. Поэтому результаты раскопок оперативно отражаются в проектной документации и самих работах.
Это касается, скажем, Малых ворот: мы доказали, что они находилась правее и выше, чем предполагали архитекторы. Входы в замок обычно соединяли с землей деревянные мосты, которые можно было быстро разрушить, создав дополнительную преграду для врага. И вот арка ворот в эти дни выкладывается реставраторами на историческом месте.
— Да, Крево — случай особый. Однако случаются ситуации, когда строители случайно натыкаются на какие-то интересные артефакты — и не знают, что с ними делать…
— То, что предусматривает законодательство. В исторических центрах городов определены зоны охраны культурного слоя, и если кто-то берется за работы на этой территории, он обязан связаться с нашим Институтом истории и заключить договор на археологический надзор. Это первичная мера. А если во время надзора специалисты обнаружат что-то интересное, строительство может быть остановлено для полного исследования.
По моему мнению, белорусское законодательство хорошо обеспечивает систему надзоров на таких объектах. Проблема то и дело всплывает разве на практике. Например, где-то зоны охраны еще только в стадии разработки или проходят соответствующую экспертизу. Или строители не знают, куда обращаться, — хотя местные органы управления должны иметь как документы по зональности, так и специалистов, ответственных за охрану наследия. Или — будем откровенными — кто-то не хочет морочить себе голову и отклоняться от графика.
— Наконец стоит затронуть и еще одну давнюю проблему — черных копателей. Часто ли вы с ней сталкиваетесь?
— Что вы, это настоящая эпидемия! Разумеется, на территорию замка они не сунутся, а вот на археологических памятниках, щедро рассыпанных в окрестностях такого крупного в Средневековье центра, как Крево, мы не раз попадали на следы копателей. Скажем, в прошлом году обнаружили женское захоронение с деформированным черепом: скорее всего, кто-то сдирал с него типичный для того времени венчик. Вполне вероятно, что это украшение быстро всплыло на черном рынке артефактов.
Восстановление Малых ворот, в которые был вмонтирован бункер времен Первой мировой войны
— Почему же археологи приходят на такие объекты уже по следам черных копателей?
— Невозможно поставить сторожа у каждого археологического памятника. К тому же не все объекты охраняются. Почему? Не все они до сих пор обнаружены. Одно дело — городище или курган, который хорошо выделяется в ландшафте, а совсем другое — основательные могильники позднего Средневековья. Это очень ценные для исследователей памятники, которые четко отражают процессы христианизации, этнические изменения. Невооруженным глазом эти захоронения чаще всего не увидишь. Чтобы их найти, нужны время, мотивация и техническое обеспечение — тот же металлоискатель. И здесь мы банально проигрываем в количестве: профессиональных археологов во много раз меньше, чем копателей, ведущих на те могильники настоящую охоту.
— Есть ли у вас какое-то решение проблемы?
— Недавно мы беседовали с председателем сельсовета и уговаривали его, чтобы, проезжая по трассе, взглянул мельком на археологический памятник: все ли с ним в порядке, нет ли вокруг подозрительных людей? Думаю, без широкого участия местного сообщества мы эту проблему никогда не решим.
Читайте также:
Во время раскопок на месте старого Минска нашли монету, которой 1250 лет
