Фото: МВД
Продолжающиеся в Беларуси репрессии свидетельствуют о том, что ситуация не переломилась, считает Манько.
«Для чего нужны репрессии, если все хорошо, все красиво, строимся, растем, бизнес, все богатые? Он (Лукашенко. — НН) понимает, что перелом не произошел. Власть удерживается физически. Сейчас там такая пароварка. Все находится под большим давлением, на таком уровне, когда резьба может сорваться.
Все боятся поднять голову. Все зашифровано. Но ты ж не залезешь в голову каждому. <…> Люди не забыли, как мучили, издевались. Это не прошло. Любовь не вернется».
Как объясняет Манько, в напряжении, которое сохраняется, есть два контура — внутренний и внешний. Первый составляют белорусы внутри страны. Второй — те, кто выехали. Выезд активных, способных людей подорвал экономику. А внутри страны продолжается «борьба с ведьмами» — борьба с экономической преступностью и коррупцией:
«Вот эти воруют. Сейчас мы их победим. Потом вот этих. И такая стрижка шерсти с овец продолжается всю жизнь. Он их подкармливает чуть-чуть, не режет пока доятся. Но всегда есть угроза. Если ты больше не даешь молока, пойдешь на мясо».
Геннадий Манько. Скрин видео TOK_talk / YouTube
Манько уверен, что ситуация в стране очень сложная. Она никому не нравится: «Я уверен, что она не нравится большинству тех людей, что находятся в системе государственной цивильной власти и системе силовиков. Люди понимают, что живут, нарушая определенные законы. Но у них нет возможности вырваться из системы. Человек работает 15 лет в системе. Нужно еще пять до пенсии. Он понимает, что просто физически не может выехать, скрыться. Плюс у него кредиты, жена, дом, двое детей, которых надо доучить. Как тут дотянуть до этой пенсии. Пока буду стараться хотя бы не нарушать закон».
Если говорить о втором контуре, то, как отмечает Манько, в нем на протяжении трех лет поддерживается активность. Есть разные институты и инициативы, группы людей, волонтеры.
Рассуждая, изменится ли ситуация, когда останется Путин, Манько вспомнил, как жил и окончил школу при Советском Союзе:
«У меня Брежнев 18 лет правил. Также казалось, что ничто не закончится. А потом раз, и начались изменения. Руководители стали меняться через год-два. Горбачев пришел. Но не было мысли, что Советского Союза не станет. А это произошло. Раз — и завтра нам сказали, что его нет.
20 миллионов было коммунистов. Я не беру того, сколько было стукачей (это не только были коммунисты). Много коммунистов было «зачарованных», тех, кто искренне верил в идеалы. Церковью была коммунистическая партия. И они верили в героев-пионеров, героев-комсомольцев. Потом раз — где пионеры, комсомольцы, коммунисты? Никого нет уже. Раз — и нет страны. Когда приехали на Лубянскую площадь и снимали памятник нашему земляку, создателю ВЧК-ОГПУ Дзержинскому, сидели его адепты — офицеры КГБ в здании. Из окон шел дым, так как они там палили сверхсекретные документы. Но никто не вышел за него побороться.
Поэтому когда построен тем более авторитарный режим на одном человеке и его семье, как у нас, то может быть такой нежданчик, который даже не предусмотрен среди тех четырех вариантов, что расписали демсилы. Там может произойти что-то и внутри».
Смотрите полностью:
