«На другом берегу» — самая громкая продукция «Беларусьфильма» в 2023-м. Исполнитель главной роли Даниил Чуп перед премьерой. Фото: БелТА
Фойе не пустует. Контингент разный: парочки, родители с детьми, молодежь. Две женщины радуются встрече и обсуждают, что не видят никого знакомого. Сначала не понимаю, каких знакомых ты можешь встретить в кинотеатре двухмиллионного города? Потом догадываюсь: билеты раздавали на работе, но другие не пришли.
Перед фильмом — то, что в старину называлось «киножурнал», рекламируют новинки, которые скоро увидят белорусские кинотеатры. Среди них еще одна пропагандистская лента — «Лист ожидания», фильм с антиэмиграционным посылом.
«Думаете, что там у вас будет благополучие и спокойная жизнь? Нет, сын. Оно здесь у вас благополучное и спокойное. Потому что вы со своими близкими и в своей стране», — говорят в трейлере.
И вот наконец знакомая заставка «Беларусьфильма», а после нее название фильма. Но нет, пока что это не «На другом берегу», а только предисловие к нему. Вадим Гигин вспоминает Максима Танка, которого поставил в одном ряду с Сергеем Притыцким и Верой Хоружей как известных «каждому белорусу». А режиссер утверждает, что драма не претендует на историческую достоверность: главным было показать дух.
Красным по белому
Первая сцена фильма, и самая сильная в художественном смысле — ревиндикация. Польская пограничная стража закрывает православный храм.
Несогласные крестьяне защищают свою церковь, а женщины стоят в сцепке и кричат.
Скриншот из фильма «На другом берегу»
Напомним, что в современной Беларуси стояние в сцепке при неповиновении представителям власти приравнивается к уголовному преступлению. Так были арестованы женщины с культового фото, сделанного 10 августа 2020 года.
Тонкий намек создателей фильма на натуру всех диктатур?
В начале 20-х дубинок и светошумовых гранат не было, в фильме польские жандармы на сопротивление реагируют плетками, кто-то из них стреляет из пистолета в воздух.
Больше всех получает плетью мать главного героя Анна (Светлана Никифорова). Женщина в белом платке встает с окровавленной головой. В этом вся Беларусь — чистая, светлая и окровавленная.
«Дзявочы твар, бляды ад жалю,
дзяцей спалоханы пагляд
і кроў братоў, што бунтавалі, —
я толькі гэткі знаю сцяг!» — писала в стихотворении «Наш сцяг» Лариса Гениюш.
Вскоре Анна Смолич умирает. А перед смертью просит младшего сына передать деньги на помощь церкви.
— Да к черту этот храм.
— Не говори так. Не гневи Бога.
Соответствует ли первый эпизод исторической правде? Так, в Западной Беларуси от православных католиков в начале 1920-х перешло 300 храмов. Но тонкость в том, что то были храмы, которые до ХІХ века принадлежали римо-католикам и были отобраны у них царскими властями. Даже большинство бывших греко-католических (униатских) церквей остались в православной церкви.
На момент присоединения Западной Беларуси к СССР там действовали 540 православных церквей и 606 священников.
Для сравнения: в Советской Беларуси на данный момент оставалось три (три!) открытые церкви в Бобруйске, Орше и Мозыре, и в тех работали священники-агенты НКВД для выявления верующих. В Минске, Гомеле, Могилеве и Витебске не было ни одного храма. Об этом рассказывается в книге Андрея Заерко «Поруганное православие: история белорусской церкви 1917-1939», о которой «Наша Нива» писала в 2015 году.
В отличие от Западной Беларуси, в Советской Беларуси сотни православных священников и все до одного епископы были физически уничтожены.
По состоянию на 1928 год — после всех первых волн репрессий, когда уже была арестована большая часть епископов, когда многие отошли от церкви или покинули страну, видя, куда все катится, — в БССР оставалось около 1080 православных священников. В 1938-м на свободе из них оставалось всего 15. 98,5% процентов православных священников находилось в заключении, те 15, которые оставались на свободе, по всей вероятности были завербованы и служили атеистическому режиму.
Вот такая правда истории.
Что касается случаев гибели людей при защите православных церквей в Западной Беларуси от передачи католикам, таких случаев не было. Да и вообще та передача храмов во время ревиндикации не встречалась со значительным сопротивлением. У православных оставалось достаточно храмов, а сами белорусы слишком привыкли к переходу из одной веры в другую, не то что к смене юрисдикции того или иного здания после смены одного оккупанта на другого.
Россиянин сыграл поляка
По фильму, убил Анну Смолич начальник польской пограничной заставы Вацлав Шуманский (Алексей Лонгин). Этого российского актера можно назвать главной звездой драмы. На родине он снимался в «Солдатах», а в «Молодежке» взаимодействовал с белорусом Анатолием Котом, который еще с нулевых критикует режим Лукашенко и снялся в фильме «Жыве Беларусь!».
На премьере Лонгин признался, что не знает польского языка, хотя и роль ему досталась именно польскоязычная.
Над созданием отрицательного образа авторы особо не задумывались: перед нами офицер, который не жалеет кнута для гражданских, требует взятку за незакрытие православной церкви и имеет любовную связь с невестой сына.
Имена актеров фильма вряд ли что-то скажут зрителям. Нет здесь Вероники Пляшкевич, Дмитрия Ратомского, Андрея Сенькина. Как, разумеется, и Елены Гиронок и ее мужа Александра: в октябре 2020-го актрису целую ночь продержали в Московском РУВД, а при задержании избили в бусике. О харизматичном Игоре Денисове, который с большинством купаловцев уволился после ухода Павла Латушко, остается только вспоминать. Между тем без них не обходились прежние большие проекты «Беларусьфильма». Режиссер же Андрей Хрулёв известен только по российским сериалам, ни один из которых не стал популярен.
Даниил Чуп (справа) сыграл Павла Смолича
«Продались господам за три копейки»
Перед смертью мамы Павел Смолич (Даниил Чуп) получает наказ от несчастной женщины: привести своего старшего брата Антона (Иван Баторов), который почему-то уединился от родственников. И быстро выясняется почему: Смолич-старший ведет вооруженную борьбу.
Мужчина подбивает младшего брата отомстить за мать и предупреждает: «Наша власть придет — с каждого спросит», но получает словно приговор: «Никогда ваша власть не придет».
Слышать такие слова немного странно. Они не были богатыми крестьянами, жили без отца. Крестьянство в те времена, когда в Восточной Беларуси происходила белорусизация, а слово «коллективизация» еще и не придумали, с симпатией смотрело на БССР. Может, Павел был борцом за белорусскую независимость и не переносил большевиков? Нет, в сюжете это никак не демонстрируется. Так по какой причине парню ненавидеть советскую власть? Возможно, речь идет об обычном нонконформизме: юноша просто возражает брату, отношения с которым в последнее время осложнились. Это могло бы объяснить резкую фразу. Странно слышать категоричность (эту тему мы еще поднимем) и от Антона Смолича. Он не хотел уберечь младшего брата?
Иосиф Логинович?
Прототипом Антона, вероятно, стал Иосиф Логинович (известный под псевдонимом Павел Корчик). Участник Слуцкого вооруженного восстания после разделения Беларуси стал партизанить, советские власти пытались склонить его на свою сторону. Утверждается, что разговаривал с Корчиком даже тогдашний руководитель БССР Александр Червяков. В итоге партизан согласился.
Смолич-старший — руководитель партизанского отряда в Столбцовском районе, сюжет разворачивается вокруг местечка Рубежевичи и член Коммунистической партии Западной Беларуси. И скоро встречает гостью из Минска — Минском его сделают только в том-таки 1939-м, напомним.
Пришла к партизанам Леся Рубцова (Анастасия Васильева). Сходство с подпольщицей Веры Хоружей очевидное, но все-таки образ писался не только из нее. Хоружая работала учительницей, редактором, была комсомольской активисткой, а в партшколе ее заметили спецслужбы, и вскоре она попала в Западную Беларусь. Рубцова же, как следует из сюжета, врач, но «прошла три войны» (надо полагать, Первую мировую, Гражданскую и Советско-польскую?). Ее должности и звания мы не знаем.
Знакомимся же мы с главной героиней при переходе границы. Сначала собака польских солдат неизвестно как услышал ее еще с советского берега — через реку, а потом девушка чуть не попадает в плен, но вовремя приходит на помощь Антон Смолич. Выясняется, что границу она перешла, чтобы ликвидировать агента дефензивы Грабовского (партизаны до этого момента в нем не сомневались), который должен был выступить свидетелем на суде против членов КПЗБ.
Мотив познавательный, так в 1936-м Сергей Притыцкий застрелил сексота польских спецслужб.
Рубцова, Смолич и несколько партизан проникают на процесс. Когда Грабовского заводят из черного хода, убивают жандармов-и вот торжество: диверсантка, прошедшая три войны, решает перед главным выстрелом зачитать смертный приговор от КПЗБ. И не успевает — вторгаются другие полицейские. Картинная сцена чуть не завалила операцию, но агента все-таки убили.
А Смолич, невзирая на запрет Рубцовой, решает освободить своих ребят, что приводит к большой драке (судя по всему, гибнут и мирные жители). Пути партизан расходятся. Раненая диверсантка натыкается на Павла Смолича, который под угрозой пистолета доводит ее до граніцы. И — о, это, конечно, было неожиданно — начинает заглядываться на спутницу.
— Забудь меня, понимаешь?
— Понять понял, а вот забыть не обещаю.
Сама же девушка, как и положено комсомолке, к Павлу — она, кстати, не знает о его фамилии и родстве с Антоном — относится с холодком, не одобряя, что он «прислуживает господам». А все прислуживание заключается в том, что Смолич-младший батраком зарабатывает себе на хлеб: в начале истории он временно работает у еврейского портного в городке и встречается с его дочерью, которая имеет серьезные намерения. Выясняется, что парень несколько раз был на другом берегу, но где лучше, сказать не может.
— У тебя поляки Родину отняли, а ты на них работаешь?
— Деньги всем нужны.
— Где платят, там и Родина, так выходит?
— Родина там, где мне хорошо.
— Да нет у вас Родины, Павел Алексеевич. Продали вы ее господам за три копейки.
Категоричность Рубцовой проявляется и во время второй встречи с Павлом. Раненая, диверсантка едва заползла на крестьянский двор на восточном берегу, где лежала бессознательной два дня. В тот же дом вместе с другом Юраком Шуманским пожаловал и Смолич-младший: ребята носили контрабанду. Белорус — чтобы помочь той самой церкви, за которую сложила голову мать, поляк-приобрести золото для девушки. В это же время Рубцова очнулась и попыталась уехать с подворья на коне. Увидев старого знакомого, диверсантка констатирует:»разочаровал ты меня, Павел Алексеевич».
Коня подпольщица объявляет реквизированным, но обещает вернуть. Мужику остается только смотреть ей вслед и жалеть животное: «Он сам вернется, если бог даст».
Мужчина, который рискует остаться без лошади, кстати, один из немногих персонажей, который, хоть и не чисто, но разговаривает по-белорусски. Кроме него с женой, трасянкой (почти незаметной) пользуется старая женщина, которая ухаживает за Анной Смолич, а после помогает с ее похоронами.
Чистый же белорусский мы слышим однажды — и то на восточной Беларуси: партийный чиновник на родном языке зачитывает речь по поводу открытия новой школы. Вероятно, так показали Александра Червякова — через 12 лет после событий фильма глава БССР застрелится, не выдержав давления сталинских властей.
Между тем такой язык героев никак не соответствует исторической правде. По-русски тогда в деревне не разговаривал между собой никто — ни в Западной, ни в Восточной нашей Беларуси.
Рубцова за несколько войн и диверсионную школу могла белорусский и забыть. А Смоличи? Партизаны? Другие крестьяне? Контрабандисты? В фильме родной язык употребляют разве что люди преклонного возраста. Колониальный стереотип про «язык деревенских бабушек».
И это уже молчим о «Павле Алексеевиче» и других отчествах — до середины ХХ века белорусы так не говорили, в 20-е так точно.
«Провокация»
Отсутствие сплошной линии мешает воспринять мотив фильма. Вопреки ожиданиям, Павел Смолич не бросается мстить за мать, не делает делом своей жизни защиту православной церкви. Покончив с контрабандой, парень снова переходит к границе, находит Рубцову (адрес он узнал из утерянной ей фотокарточки) и все-таки добивается ее.
Молодой крестьянин Павел Смолич добивается советской террористки Леси Рубцовой. Скриншот из фильма
А главные события в это время происходят с Шуманскими.
Полька Рада (Юлия Верховская), за которой ухаживал Юрак — пожалуй, единственный персонаж, который получился реалистичным. Красивая, остроумная и высокомерная — стереотипная барышня. Ну вылитая Ядвися из трилогии «На перепутье» Якуба Коласа или Каруся из «Надберезинцев» Флориана Чернышевича, только что распутная. Героиня второго плана оказалась самой яркой.
Заработав на контрабанде золота, Шуманский-младший хочет сделать девушке предложение. И следит за ней до какого-то хутора. А там застает Раду в постели с отцом. Который, впрочем, насмешливо признался, что и не отец он ему никакой: мать нагуляла Юрака с русским офицером. Обезумевший, молодой человек хватает со стены ружье и убивает обоих.
Это видит и Антон Смолич, который следил за Шуманским-старшим ради мести. А за самим партизаном в это время следил варшавский следователь дефензивы Леслав Квятковский (Руслан Чернецкий). Взяв партизана, он допрашивает Юрака — тот признается в убийстве. И тут сюжетный поворот не стал неожиданным. Коварный контрразведчик — вот кого бы сыграл Анатолий Кот, если бы был лукашистом — мог сообщить в столицу о неприглядной картине: польский пограничник-гуляка убит сыном в постели с любовницей. Но рядом партизан, от рук которого мог погибнуть честный гражданин Польши, защищая свою семью. Вот так Союз выполняет Рижский договор, засылая диверсантов в дома гражданских! Судьба Юрака Шуманского, конечно, решена:
— Никаких свидетелей — только жертвы.
— А иначе нельзя?
— Нашими руками творится история.
В форме с бородкой — Шуманский-старший. В штатском — Квятковский, следователь дефензивы. Герои-поляки в фильме — шаблонно-стереотипные. Скриншот из видео
Поднимается международный резонанс, который доходит и до Москвы, — главное разведуправление Красной Армии запрещает операции в Польше. Такая история в 1925-м действительно была: Кремль прекратил диверсионную деятельность на западнобелорусских и западноукраинских землях. Но причиной стала не провокация дефензивы, а собственная нелепость. Уходя от преследования, отряд советских диверсантов в польской форме обстрелял своих же пограничников и уничтожил здание комендатуры на заставе.
СССР обвинил Польшу в нападении, но, выяснив правду, запретил «активные мероприятия» в соседней республике. Публично, правда, вины не признали: в Варшаву пошла дипломатическая нота, в которой поляков обвиняли, однако предлагали разрешить конфликт мирным путем. Те события назвали Ямпольским инцидентом (Ямполь находится в Украине).
Авторы «На другом берегу» решили не показывать конфуз большевиков, создав красивую историю.
В Минске Рубцова слышит о приказе Москвы от своего начальника и видит польскую газету с обвинением Смолича-старшего. Ему однозначно грозит смертная казнь, но предложение диверсантки освободить партизанского командира воспринимают в штыки. Рассерженная, девушка идет на собственную квартиру, где в то время сидит Павел. Увидев статью о брате, он не верит в польскую клевету — его возлюбленная тем временем узнает правду о Смоличах – и, конечно (а как же могло быть иначе?), собирается на тот берег ради освобождения. Рубцова, несмотря на запрет, идет с ним — и там поднимает подпольщиков. Все вместе проникают в тюрьму и с боем освобождают оттуда товарища, заодно выпустив других заключенных.
Это еще один штрих к подобию Смолича-старшего и Павла Корчика. Логиновича единомышленники также освободили из польской тюрьмы — это приписывают советскому террористу Станиславу Ваупшасову (настоящая фамилия — Ваупшас).
На этом месте «Мисс Беларусь» Элеонора Качаловская, вероятно, хотела бы видеть хэппи-энд, но не на этот раз. В лучших традициях экшна Смоличи, Рубцова и неизвестный партизан-водитель уходят от погони на грузовичке. Разумеется, при этом убивают жандармов. И вот уже возле границы, когда от преследования, кажется, оторвались, Антона настигла пуля.
Мужчина задыхается на глазах брата и товарищей. Павел не может сдержать слез и возгласа «Так не должно быть!» у самого пограничного столба, но вдруг ему кричит Леся: «Антон жив!» Группа на руках переносит раненого на другой берег, где их встречает советская пограничная стража.
Знакомая концовка? Вы уже могли видеть ее в другой известной ленте «Беларусьфильма» — «Государственная граница. Восточный рубеж» — третьем фильме известной серии 80-х. Взяв в приграничном китайском Харбине, собравшем сотни тысяч русских эмигрантов, высокопоставленного белого офицера, чекисты кладбища и Анисимова везут его к границе. Но полковник ранил диверсанта, а женщина выстрелила в него, доехала до условленного места, и, оставив попутчиков в машине, пошла в сторону границы навстречу заре. В обоих случаях зритель так и не узнал о судьбе раненых.
А настоящего Иосифа Логиновича ждал незавидный финал. В 1936-м НКВД арестовало бывшего партизана как агента дефензивы — обвинение, скорее всего фальшивое, стоило ему 5 лет лагерей. Уже во время отбывания наказания его дважды (в 1938-м и 1939-м) приговорили к расстрелу, но приговор так и не исполнили. Весной 1940-го он сам умер в минской тюрьме, так и не увидев Западной Беларуси уже в БССР. Если Антон Смолич и не умрет — ничего хорошего ему не светит.
Заканчивается фильм исторической справкой, озвученной закадровым голосом уральца Владимира Гостюхина:
«Основной задачей руководства Польши было разрушение тонкого мира с СССР, чтобы продолжить свою захватническую политику. Им была нужна вся территория Беларуси. Они мечтали о кресах восточных, были одержимы возрождением Речи Посполитой. Но благодаря профессиональным действиям советских контрразведчиков и подпольщиков из числа местных жителей провокация оккупантов была сорвана. Мир на этот раз устоял. Однако впереди еще были долгие кровавые годы борьбы. Борьбы за единство народа. За единство Беларуси».
Вот удивились бы этим словам в тогдашней Польше, которая в 1921-м добровольно отказалась от Восточной Беларуси, понимая, что столько неполяков им не переварить.
Для кого это снимали?
Сразу же с началом титров зал стремительно пустеет — остаются несколько человек.
Найдет ли фильм свою аудиторию? Большой она не будет. Хотя отсутствие сверхтопорной пропаганды и делает «На другом берегу» не таким токсичным, как, например, «Не игру», снятую несколько лет назад о белорусской армии.
Люди, которые знают белорусскую историю, будут оскорблены. Не найдет он положительных отзывов и у тонких любителей: нет здесь сплошного мотива, который бы шел сквозь весь фильм, как это было, например, в российском «Калашникове» (2020).
Легкая драма с романтической линией и экшном может прийтись по нраву неприхотливым зрителям. Вот они и могут проглотить заложенную в фильм пилюлю: «Поляки — гады и враги».
Читайте также:
В Минске на премьеру фильма с фейками о Буче пришла только Бондарева с подругами
