30 октября ПЕН-центр опубликовал «Независимую экспертизу статьи Павла Северинца «Культурный марксизм и его комиссары». Она меня заинтересовала не столько как элемент дискуссии вокруг исключения Северинца, а прежде всего как интеллектуальный продукт, тесно связанный с кругом моих академических интересов. Дело в том, что свою докторантуру в Варшавском университете я проходил в Отделе логической семиотики — и теория коммуникации, дискурс-анализ и лингвопрагматика были, как говорится, моим ежедневным хлебом.
Автором экспертизы является Виолетта Ермакова из организации «Журналисты за толерантность». Эта организация тесно сотрудничает с ЛГБТ-группами, а ее деятельность почти исключительно сфокусирована на борьбе с так называемым hate speech и за повышение присутствия ЛГБТ в публичном пространстве. У многих в связи с этим могут возникнуть сомнения насчет прилагательного «независимая». Тем не менее, нельзя априори исключать того, что, написавшая экспертизу авторша действовала независимо: если человек является профессионалом, то институциональная аффилиация не будет мешать ему/ей сделать честную и объективную оценку. Иначе говоря, следует проанализировать сам текст, чтобы оценить его ценность.
Текст Ермаковой состоит всего из четырех абзацев. Нет в нем пояснения, на предмет чего делается экспертиза, и нет заключения. По своей форме он напоминает скорее записки «на полях». Встает вопрос: действительно ли он предполагался как нечто экспертное? Но, поскольку он фигурирует на сайте ПЕН-центра как «экспертиза», имеем право оценивать его через призму академических и экспертных стандартов.
Основные тезисы эксперта следующие: (а) высказывания Северинца насчет «культурных марксистов» не являются языком вражды, при этом, однако, Северинец (б) проецирует на оппонентов образ врага и (в) дискриминирует ЛГБТК+.
Сначала краткий комментарий по поводу (в), затем — более развернуто насчет (а) и (б). Нет сомнения, что Павел Северинец негативно оценивает движение и взгляды ЛГБТ. Но в общественной жизни многие многих негативно оценивают. Атеисты часто формулируют остронегативные высказывания относительно верующих (и наоборот), коммунисты в отношении, скажем, БНФ (и наоборот), сторонники рыночной экономики в отношении сторонников плановой экономики (и наоборот). Означает ли это, что все они тем самым «дискриминируют» друг друга? А если дискриминируют, то в какой степени наносят вред такой дискриминацией? И как бы выглядело гипотетическое общество без дискриминации? Общество, где никто никого не критикует? Критикует, но избегает эмоционально нагруженных формулировок? Или еще что-то другое?
Некоторым кажется, что слово «дискриминация» само собой разумеющееся и нет нужды эксплицировать критерии его употребления. Но это не так. Оно имеет широкий спектр значений — начиная с этимологического «различать» (лат. Discernere → discriminatio) и заканчивая морально-юридическим «безосновательно отказывать в правах некоторой категории людей».
Теперь хотел бы более развернуто прокомментировать аргументационную составляющую экспертизы. В качестве кейса возьмем следующий абзац:
«Высказывания против «культурных марксистов» назвать языком вражды нельзя, поскольку «культурные марксисты» — это не существующая объективно социальная группа, это конструкт Павла Северинца».
В структурном плане высказывание состоит из тезиса (первая часть), посыла (вторая часть) и индикатора посыла («поскольку»). Для большинства читателей, возможно, наиболее интересна первая часть. Меня, однако, как эксперта, все же наиболее интересует та часть, в которой автор аргументирует. Независимо от того, нравится тезис или нет, мне важно знать, на что он опирается. Аргументация — это неразлучный друг эксперта. А, как говорит известное изречение, скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
Давайте вдумчиво вчитаемся в формулировку посыла (того, что наступает после «поскольку»). Что авторша хотела здесь выразить? С точки зрения лингвопрагматики это нелепое высказывание. «Культурные марксисты» — это не группа и не конструкт, а название, которое появилось в конкретном тексте в определенном контексте. «Значение слова — это способ его употребления» — говорил поздний Витгенштейн. Имея доступ к тексту, любой рядовой реципиент может легко понять способ употребления Северинцем названия «культурные марксисты»: он употребляет его в отнесении к тем членам ПЕН-центра, которые исповедуют феминистические, левые и про-гейские взгляды. Так в чем проблема? «Культурные марксисты» — это название, объект его отнесения легко идентифицируется. Предикации «конструкт», «не существующая» здесь, как говорится, «ни к селу ни к городу».
Возможно, авторша имела в виду то, что Северинец назвал данных членов ПЕН-центра неудачно? Т.е. выражение «культурный марксизм», по ее мнению, не подходит к этой группе людей? Что ж, может, так, а может, и нет, но даже если и Северинец действительно назвал их неудачно, то из-за этого они не становятся «конструктом» или «не существующими». Меня не раз кто-то называл неправильно: «Павел», «Андрей», «Витя», но я ни разу из-за этого не превратился в «конструкт» или что-то несуществующее. От неудачного называния объект не перестает существовать — это же элементарная и всем известная вещь.
В контексте вопроса, являются ли высказывания (в) языком вражды, существенным есть определение класса контраста для термина «язык вражды». Если существует язык вражды, то должен существовать язык не-вражды. Каким образом отличать их друг от друга? Вот это должно было войти в аргументационную часть экспертизы, а не рассуждения про «конструкт» или «существующее / не существующее».
Еще одно высказывание:
«Описание «культурных марксистов» в открытом письме — это универсальный образ врага политически активного христианина, спроецированный в ситуации конфликта на конкретных людей».
В этом месте эксперт приписывает Северинцу оперирование образом врага в отношении оппонентов. Чуть раньше она утверждает, что высказывания Северинца не надо считать языком вражды. Значит, Северинец проецирует на оппонентов образ врага, но при этом не употребляет по отношению к ним языка вражды.
Это, честно говоря, даже интересно. Не хватает, правда, симптоматики: на базе каких семиотической структур сделан вывод о наличии «образа врага» и что дало основание назвать его «универсальным»? И не лишним было бы пояснение, как можно проецировать на оппонентов образ врага без употребления языка вражды.
Как было сказано выше, «экспертное заключение» Виолетты Ермаковой представляет собой коротенький и, скорее всего, наспех написанный текст, без указания предмета экспертизы, без определения ключевых терминов и без заключения. Если он действительно предполагался как «экспертиза», то, следует признать, весьма низки академические стандарты как у заказчика, так и у исполнителя. Но если он предполагался просто как записка «на полях», то окей. Остается только убрать из заголовка слово «экспертиза».
P.S. После того как на «НН» был опубликован комментарий автора «экспертизы» Виолетты Ермаковой, стало известно, что ПЕН-центр представил в качестве «экспертного заключения» лишь ее личный комментарий. В связи с этим Петр Рудковский приносит свои извинения за суровые замечания, вызванные «неудачной» трактовкой руководством ПЕНа текста Виолетты Ермаковой.
Читайте также:
Автор «экспертизы», на основе которой Северинца исключили из ПЕНа: Это была не экспертиза, а личный комментарий
Рудковский: ПЕН-Центр в рейтинге уважения свободы слова опустился ниже «бастиона мракобесия»
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
