Они ездят на больших туристических автобусах, иногда двухэтажных, на которых с комфортом можно добраться даже из Антарктиды. Они выходят на свет из этих автобусов, переваливаясь, отдуваясь так, будто преодолевают не пять ступенек, а восходят на Эверест. Они никогда не замечают тебя, ты для них — абориген, представитель таинственного местного населения. Они контактируют только внутри своей стаи.
Они бывают разного пола и возраста, однако откуда-то возникает ощущение, что и пол, и возраст у них примерно одинаков. И что он отличается от свойственного людям пола и возраста.
Стандартный пингвин всегда имеет при себе несколько приметных вещей.
Во-первых, гайд. Обычно новенький, поскольку пингвин не любит пользоваться юзаными вещами и не попросит гайд у друга, даже если друг был в этой Праге всего две недели назад и тот гайд ему больше не нужен. Если гайда у пингвина нет, его роль исполняет гид. Гайд и гид — без них пингвин беспомощен. Выбрось его из пингвинбуса в центре Парижа или Бухареста с платиновой «Виза кард» — он не сможет найти себе отель. Он будет слоняться по округу, напрасно пытаться связаться со своей турфирмой, пока его не съедят волки.
Пингвины не то чтобы совсем ничего не видели и не слышали, но их чувства во многом притуплены их пингвинистостью. Поэтому гиды обычно общаются с чередой пингвинов через громкоговоритель. Бывают случаи, когда пингвины бредут на красный зонтик, который держит в руках гид.
Еще у пингвина всегда есть собойка, чтобы не проголодаться, пока пингвинбус едет из музея в ресторан.
И, конечно, фотоаппарат.
Фотоаппараты в мире пингвинов — главное отличие внутри стада, статусная вещь, индикатор пингвинистости пингвина. Зеркальный «Кэннон» сразу возвышает пингвина над остальными, делает его почти не пингвинам, а серьезным фотопутешественником. Любой пингвин мечтает о том, чтобы его больше не воспринимали как пингвина. На пингвинов из других пингвинбусов пингвин смотрит с презрением. Но все-таки доля обладателей «Кэннон» здесь весьма мизерная. Пингвины предпочитают пятый айфон.
Еще одна обязательная для пингвина вещь — монопод для айфона. Это такая палка с держателем на конце (цены начинаются от $40). Монопод нужен пингвину для того, чтобы делать селфи. Селфи пингвин делают постоянно. Так он доказывает, что он жив.
Зачем пингвином нужен монопод? Потому, что лапки у пингвинов очень короткие, их не вывернуть так, чтобы и Эйфелева башня была хорошо видна и пингвин получился красиво.
Пингвин может выглядеть немцем, французом, американцем, русским, китайцем, но всегда остается пингвином, отдельной нацией, возникшей 40 лет назад.
Если в каком-то месте появились пингвины, знайте: месту капец. Когда-то я был сильно обеспокоен высадкой пингвинов в моем любимом Стамбуле. Вокруг говорили: не волнуйся, Стамбул и не то пережил. Но мои подозрения оправдались: теперь абсолютно нечего там делать, в этом Стамбуле. Цены как в Берлине, в Айя Софию очереди, в Цистерне толпа даже в декабре, когда толпы быть в принципе не может.
Когда-то пингвины высадились в Бангкоке, и теперь в Королевский дворец ходят только самоубийцы: даже если не затопчут, то зафотографируют до смерти. О Праге вы знаете: весь ее центр превратился в сплошную очередь. Ты не идешь — ты плетешься за группами пингвинов, которые движутся с переменной скоростью. Можешь, конечно, попробовать «пошахматить» и обогнать несколько групп, однако тут же упрешься в очередную стайку.
Пингвины портят все, к чему прикасаются: рестораны, у которых останавливаются пингвинбусы, дорожают, еда там делается невкусной и одинаковой, чтобы соответствовать глобализованным запросам пингвинов.
Театры, у которых топчутся пингвины, начинают ставить не то, что красиво, а то, что от них ждет толпа: меломаны знают, например, насколько пингвинизировался репертуар Венской оперы.
Пингвинам нужно не много, но этого немного им нужно как можно больше. Они никогда не торгуются.
Футболки «Ай лав Берлин». Магнитики с травертинами в Памуккале. Сумка с поцелуем Климта. Шоколад в Брюсселе. Пожрать «чем этот город известен». Я собственными глазами видел, как стадо пингвинов возле ратуши в Брюсселе пожирало моллюсков, заедало их бельджиюм фрайз и запивало вишневым пивом, поскольку и первое, и второе, и третье — туристические особенности Бельгии.
Я ходил в Пергамский музей в Берлине трижды.
В первый раз увидел очередь и ушел. Во второй увидел очередь, встал, постоял, через полчаса начался буран, и я ушел. На третий раз я пришел по-серьезному и решил стоять до последнего. Даже когда увидел табличку «От этого места до кассы — примерно два часа». Я пережил дождь, снег и сомнения в себе. Я пробился в Пергам. И узнал, что алтарь Зевса закрыт до 2020 года. Пингвинов это не огорчило. Пингвины набились в Пергам не смотреть на алтарь, а делать селфи.
Город портится под воздействием пингвинов медленно, но необратимо.
Сначала на том месте, где было ваше любимое кафе, появляется магазин с тишотками «Ай лав Берлин», магнитиками, брелоками и поцелуями Климта. Потом кондитерская, где вы когда-то покупали домашнее печенье и имбирный чай, начинает торговать моноподами для айфона. Заканчивается все это самым страшным: появлением усыпанных алюминиевой краской живых статуй. Если видите живую статую, знайте: из города надо бежать. Без оглядки.
Война, которую объявили пингвины людям, уже закончена. Нашей полной неудачей. Пингвины теперь повсюду: в Москве, в Вашингтоне, в Вятке, в Кракове, в Париже, в Янгоне, в Ханое, в Бангкоке.
Их нет только в одном месте на Земле. Которое они, видимо, посчитали не подходящим для их пингвинячьего моноподного селфирования на айфон.
Это место называется Беларусь.
И это, черт побери, еще одна причина сильно и страстно любить нашу родину!
