— Белорусский Народный Фронт «Адраджэнне» был уникальным движением в нашей истории 20-го века. Этот политический феномен или что-то подобное возможно в обозримом будущем Беларуси? Или это могло быть характерно только в конкретную историческую эпоху конца Советского Союза?
— Это возможно, когда одинаковые условия. Национально-освободительное движение началось еще в середине 19-го века. Формирование нации, борьба с империями — тогда это было массовым. Тогда вся Европа двигалась таким образом, рушились империи. И так было в Беларуси. Но тогда, когда Беларусь объявила о независимости, это 1918 год, 25 марта, через 9 месяцев случилась российская оккупация.
83 года жили под оккупацией, поэтому то, что начало белорусское национально-освободительное движение в 19-м веке, не было исполнено до конца. И как только возникла возможность это исполнить, оно было исполнено. И поэтому то движение, которое организовалось в 1980-х годах, оно основывалось на идеалах 25 марта: на символах, на идеях, на идеалах. И ставил задачу завершить это дело — создать независимое государство Республику Беларусь. Поэтому это, безусловно, обусловлено было временем и обстоятельствами.
Сейчас обстоятельства немного изменились, но не намного, потому что страна оккупирована, происходит геноцид, истребляется все национальное, истребляется наше независимое государство. И поэтому люди, которые будут бороться за свободу, за независимость, за возрождение Беларуси, они перенимут эти идеи БНФ. И только на этих идеях можно будет победить. Другое дело, что сейчас движущими силами будут люди, которые осознали идеи, у которых есть образование, которые уже не сельчане, а городские. Потому что деревня фактически уничтожена. Те белорусы, которые родились в городе, у которых другой уровень интеллектуальный и социальный, они будут двигать эту идею и они приведут к победе, к свободе Беларуси.
— Почему не удалось в 1994 году? Вы тогда были на пике популярности, и до сих пор некоторые обижаются, что вот, не написал бы Позняк про русский язык ту статью, так он пришел бы к власти и мы сейчас были бы в Европе…
— Это обижаются обыватели, которые сидели на диване, попивали апельсиновый сок и смотрели телевизор. И ждали, что здесь нам Позняк сделает, что нам Народный Фронт сделает. Вот эти люди обижаются, их такая судьба — всю жизнь обижаться, потому что они не способны ни на какие действия.
А в то время, в 1994 году, в 1990-х годах, не было еще силы. Независимость обрел авангард, народный идеологический авангард — это Белорусский Народный Фронт. Его поддерживало очень много людей активных и большинство пассивных, но это была поддержка. Только сила осталась еще в номенклатуре, у нее была власть. Коммунисты власть не отдали.
Мы уничтожили их партию, но сама номенклатура сохранила власть. А власть та была ориентирована на Москву. Это были люди колониального сознания. И вот Москва получила возможность вернуть все обратно. И это у них получилось, потому что они, во-первых, нашли поддержку у белорусской номенклатуры, которая была у власти, они нашли соответствующего человека и они опирались на советский народ, на тех людей, которым главное в жизни было, чтобы был телевизор, чтобы была зарплата, чтобы был какой-то материальный минимум.
Советский человек не хочет максимума, он хотел минимума: чтобы ходил на работу, пришел и поел борща, выпил пиво и завтра опять пошел на работу, квартиру чтобы дали через 15 лет…
Все это понятно, эта психология осталась, потому что это были те люди. Экономическое положение было тяжелее — соответственно, все это Россия использовала, были брошены соответствующие деньги, средства. Фактически в окружении Лукашенко была одна агентура — всякие Заметалины. Мы помним эту «публику». И практически это Москве удалось. Это трагедия, потому что очень часто имперские злые силы, даже мафия, даже наркоманы, даже бандиты, как, например, на Гаити, используют демократию. Это общество советское было еще не готово к демократии. Поэтому использовали выборы, бросили соответствующие деньги, соответствующую пропаганду – и это Москве удалось.
Сейчас происходит крах того, что тридцать лет назад в Москве произошло, но крах кровавый. И наша задача сейчас очень важна — чтобы этот крах, который будет обязательно, чтобы он был менее кровавый, чем в Украине. Думаю, это удастся.
