Мы встретились с Андреем, чтобы поговорить о медицине, семье, сутках в Жодино и отказе лечить омоновцев. А также о том, что происходило у них, пока по госТВ крутили «шпионский» фильм.
«Собирался в физкультурный, но за три месяца до поступления передумал»
Андрей родился в Березино. С детства увлекался футболом, подавал надежды и хотел стать студентом физкультурного института. Но за три месяца до поступления передумал.
«Аргументы родителей, что, мол, не надо этим заниматься, были не убедительны. Но я посмотрел фильм, где показывали, что происходит со спортсменами по окончании карьеры, что они становятся никому не нужными, инвалидами. И передумал. В 11 классе к нам приходил психолог и проводил тестирование на предмет того, в какой профессии человек может лучше всего проявить себя. У меня получилось, что в биологии и медицине. К тому же я был близко знаком с одним доцентом — и, видя его пример, пошел в медицину», — рассказывает Андрей.
Спорт в его жизни тоже остался. В институте Андрей занимался баскетболом, однажды даже был признан лучшим баскетболистом межфакультетского турнира. По воскресеньям — футбол: гонял в команде врачей. В ней один медик играл до 40 лет, а потом не стала хватать времени из-за детей, да и перелом лодыжки сказался.
Андрею нравилась хирургия. Студентом он подрабатывал в 9-й больнице, в онкоцентре в Боровлянах — ассистировал на операциях. После учебы распределился в 4-ю детскую больницу, где работал до 2016-го — почти 18 лет. Проводил уникальные операции по пластике расщелин нёба и лица.
«У меня всегда было минимум полторы-две ставки, или я параллельно где-то подрабатывал, — описывает Андрей свою загрузку. — На фирмах я зарабатывал деньги, а больница больше для души. В 2016 году у нас родился четвертый ребенок, и когда мне принесли контракт на продление я поставил условие — никаких дежурств. Потому что жена не может одна со всем справляться. В итоге мне не продлили контракт. И дальше я пошел в частные клиники работать, плотнее стал заниматься зубной имплантацией.
Безусловно, сожаление было. Особенно неприятно то, как произошло увольнение — по сути выгнали на улицу кормильца пяти ртов. Где был тот хваленый профсоюз? С другой стороны я понимал, что мне нужно заниматься тем, что позволит больше времени проводить с семьей. И финансы тоже не последнюю роль играли. Если бы я оставался в больнице, мне пришлось бы все равно подрабатывать, потому что не хватало бы денег, и это было бы тяжело физически».
«С женой познакомился, когда она была моей студенткой»
Семь лет Андрей вёл в мединституте курс по детской хирургии лица, проводил пары на базе больницы. В то время он и познакомился с Натальей — она была его студенткой. Разница — 13 лет.
«Во время учебы мы с ней не общались. Потом уже она у меня спросила что-то, попросила методичку — и завертелось. У нее и у меня это второй брак. Тогда в наших парах были сложные отношения, происходил раскол. Мы стали друг друга поддерживать и на этой почве сошлись».
Сейчас Любецкие воспитывают четверых детей. Старшей дочке 10 лет, близнецам (мальчику и девочке) — по 7, младшей дочке — 4. Все занимаются таэквондо.
«Надо отдать должное жене: основная нагрузка по детям лежит на ней. В том числе и поэтому она работала не на полную, а на полставки. Я понимаю, что было бы идеально, если бы она занималась только хозяйством, но это не правильно. Человек должен реализовывать себя не только в семье, я считаю. Должна быть какая-то отдушина, коммуникация. Наташа и сама хотела работать.
Насчет ситуации в стране — я детям не рассказываю, что происходит. Но они же все равно наши разговоры подслушивают. Старшая как-то сказала: «Папа, у нас в классе все за «Жыве Беларусь».
Часы с «Погоней» Андрею подарил фейсбучный друг. Изготовлены были по заказу Министерства обороны в начале 90-х
«В автозаке я был вип-персоной — единственный задержанный»
После выборов Андрей вместе с коллегами волонтерил возле Окрестина. Об искалеченных задержанных узнал от знакомого хирурга в профессиональном вайбер-чате.
«Он написал, что там побывал и ужаснулся от того, что увидел. Он дежурил в первую ночь, когда людей стали выпускать. На следующий день я туда поехал. На тот момент я уже не увидел серьезных травм, в основном синяки. По моей специализации было несколько человек, которые нуждались в консультативной помощи, не хирургической. Но коллеги, которые столкнулись с тяжелыми травмами, работая в больнице скорой помощи, рассказывали, что это был кошмар».
Врач и сам провел в изоляторе две ночи. Его задержали 11 октября после марша. На Андрее в тот день были красные куртка и кроссовки, рюкзак с орнаментом.
«Мы с другом шли в направлении Зыбицкой. Когда меня внутренние войска задерживали, дали пару раз прикладом по голове и затащили в автозак. Я там был вип-персоной — единственный задержанный. Со мной ездило 10 сотрудников, из них 8 — женщины. Страха, если честно, не было. Но я понимал, что может быть всякое. Меня сначала поставили на колени. Говорю: я не заслужил стоять на коленях, врачом работаю. Одна из женщин подошла голову мне перевязала, потому что текла кровь.
В то воскресенье в Жодино многих привозили с марша, и это раздражало смену, потому что им приходилось работать. Мы там по катакомбам бегали, стояли на растяжке. В камере нас никто уже не трогал. Но условий там никаких — нас было 8 в четырехместной. Спали валетом как правило. Но я отказался: напарник мой спортивный, я немаленький. Спал на металлической лавке кое-как.
Судья у меня была из Крупок. В каком-то смысле повезло, потому что минские судьи, насколько знаю, не церемонились — всем лупили сутки. Меня же оштрафовали на 5 базовых».
С января Андрей официально лишился работы. Говорит, устроиться даже в частные клиники ему сейчас очень сложно.
«Две ночи жены не было дома — и дочь стала гуглить, что такое СИЗО»
В начале апреля на ОНТ вышел фильм «Манкурты» о беглых силовиках. Одну из серий посвятили семье Любецких. При чем здесь медики? Наталья Любецкая и Игорь Макар учились в одной школе, а ее мама там же преподавала. В фильме рассказывали, что Наталья по просьбе Макара забирала какие-то документы. Что в документах, она не знала. В сюжете говорят, что там должны были быть документы из КГБ, но оперативники, мол, раскрыв умысел, их подменили. Фрагменты допроса Натальи показали в эфире.
В те дни, признается Андрей, было страшно за жену. Наталья пропала в ночь на 1 апреля.
«Вечером она предупредила, что за чем-то съездит. Ну ладно, бывает. Через 15 минут звонит домофон, я поднимаю трубку — ничего не слышно. Я решил спуститься вниз, чтобы больше не звонили и не будили детей. А там стоят семеро, показывают «корочку»: «Пройдемте на обыск». Я удивился: дети спят, какой обыск? — «Мы культурно все сделаем». — Поднялись трое, забрали у меня телефон, ноутбук, и всё.
Передали меня другой бригаде — они ехали осматривать квартиру, которую мы строим. А там голые стены, я шутил, что смысла нет ехать — там даже диван не стоит, за которым деньги прячут. Заходим в подъезд, а возле лифта «Погоня» наклеена. Улыбаюсь: о, наши люди. Они возмутились: «Вы делите людей на наших и не наших, а мы какие?» — Говорю: считаю, что вы наши, должны нам помогать.
Приехал домой в три ночи, жены не было. У меня пазл не складывался: я думал, за мной пришли. И все так думали. Потом оказывается, что осмотр был у тестя в Гродно. Я не мог понять, что происходит. Мне даже показалось в какой-то момент, что это розыгрыш. Где находится жена, в милиции мне не сказали. Две ночи Натальи не было.
Дети когда спрашивали, я говорил, что мама на работе или в командировке. Старшая всё понимала, но не задавала вопросов. А стала гуглить, что такое СИЗО».
Теперь Наталья дома — после допросов она вернулась подавленной. На следующий день, как она вышла на работу (в 4-ю поликлинику), попросили написать заявление на увольнение. Заведено ли на нее какое-то дело, Андрею не ясно. Но он возмущен сюжетом, который выдало госТВ.
«Если у человека берут подписку от неразглашения, а через два дня клепают о нем фильм, хотя еще не было суда, — что это такое?»
«Когда речь идет о плановом вмешательстве, я имею право не принимать человека»
Хирург не скрывает свою позицию. В фейсбуке у него несколько страниц — сторонники власти банят врача за его высказывания.
«Максимальный бан — месяц. И ты месяц не можешь доносить свои мысли о тех или иных событиях. Я беру и создаю новую страницу, собираю обратно в друзья «проституток, наркоманов, змагароў», — смеется Андрей. — Старые страницы не удаляю, потому что иногда там выкладывал стихи, которые нигде не дублировал. Впоследствии хочу собрать их себе на память».
В одном из постов Андрей писал, что ни за что не станет лечить силовиков, причастных к насилию.
«Поясню: если будет нужна неотложная помощь, я любого лечить буду — неважно, кто на столе. А когда речь идет о плановом вмешательстве, я имею право не принимать человека. Коллеги меня не критиковали —наоборот. Многие придерживаются той же позиции.
Я считаю, что государство — это договор между группами людей. Вы научились лечить — лечите нас, научились защищать —защищаете. У нас же вся машина работает на то, чтобы удержать синие пальцы. Поэтому у меня рука не поднялась бы, если бы я знал, что мой пациент — омоновец, который кого-то избивал».
Андрей делится, что из числа его знакомых многие уезжают. В том числе и врачи.
«Проблема в чем — дыры в медицине можно заткнуть выпускниками. Но нет преемственности, потому что уезжают люди среднего возраста, которые чего-то достигли, что-то знают и умеют. Лучшие специалисты. Учиться не у кого. Гуманитарная катастрофа! Это большая проблема.
Наша семья рассматривает разные варианты — перетерпеть-переждать этот период или отсюда съезжать. Надеюсь, мы сможем остаться здесь».
