В больнице скорой помощи в Минске 3 октября скончался 41-летний Денис Кузнецов. Его доставили туда с множеством травм из Центра изоляции правонарушителей на Окрестина.
«Наша Ніва» пагаварыла з непасрэдным сведкам тых падзей (называць імя публічна не хоча), які выйшаў напярэдадні на волі. Вось што ён нам апавёў.
«У прынцыпе, усё, што ў вас было напісана, правільна, асабліва дадаць няма чаго
О том, что произошло с Кузнецовым, «Нашей Ниве» сегодня рассказал вышедший накануне с Окрестина на свободу непосредственный очевидец (называть читателям свое имя он не хочет). Вот что он нам рассказал.
«В принципе, всё, что у вас было написано (со слов человека из соседней камеры), правильно. Особо добавить нечего
Травм у него, кажется, не было. Понимаете, там же никто не раздевается, но на лице ничего не было: ни фингалов, ни синяков. Хочу сказать, что ему реально было хре-но-во.
Он к нам в камеру приехал 28 сентября, одет прилично, в руках какая-то книжечка, боевичок, а повалился 29-го после обеда. По нему было видно, что это не разово у него [имеется в виду запой. — «НН»].
Его сдала мать, он нам сам это сказал. Спрашивал не я, а другой парень. Когда такие люди заезжают, не политические, то мне не очень интересно с ними разговаривать, сразу видно: или он с кем-то подрался, или что-то украл. Буквально парой слов с ним обменялись. Дома будто бы дебош устроил.
В первый день он себя еще нормально чувствовал. У него еще спросили насчет «белочки», не схватит ли его. Говорит, нет: такого со мной не бывает никогда. Лег спать он сразу. Кажется, даже не ужинал. На следующий день ему стало уже херовенько, начался отходос. Он лежал и не вставал, только на проверку слез.
После обеда мы все лежали по своим шконкам: кто книжки читал, кто еще что. Стали засыпать, такая сиеста традиционная.
Спустя какое-то время слышу хрип, я смотрю на него — он сидит, весь сжался как тюлень и хрипит. Буквально через пару секунд он заваливается на левую сторону и прямо нырнул головой вниз.
Все же не о лавку он ударился, а головой о деревянный пол. Мы все вскочили, у него начался как бы приступ эпилепсии, я не знаю, действительно ли эпилепсия, поскольку с этим никогда не сталкивался. Один парень держал его за ноги, положили подушку под голову. Кажется, была пена, но точно не помню. Начали суетиться, звонили в тревожный звонок.
Не бывало такого, чтобы позвонили — и они такие сразу пришли. Такого никогда не было, наша камера в самом конце коридора, а постовая сидела в начале, у лестницы. Ясно, что не через десять минут, а быстрее, но сколько прошло не скажу. Я не хочу их ни оговаривать, ни оправдывать. Она пришла, посмотрела, закрыла «глазок» и пошла вниз за фельдшером.
Они пришли с конвойными. Мы вышли из камеры, стали на стенку. Фельдшер сделал укол, я думаю, что у них это не первый случай. Они вышли из камеры, сказали, что вызвали скорую. Мы положили Дениса на матрас на полу и вынесли из камеры, они закрыли дверь, и он остался там.
В камере было две видеокамеры, съемки должны быть. Он не в сознании был в тот момент, что-то говорил, конечно, но бессвязное.
Буквально через час после падения приехал следователь, поздно вечером перед отбоем приехали еще люди из СК».
