9 августа в сети разлетелось фото, на котором силовик идет под руку с протестующими и салютует щитом. «Наша Нива» поговорила с парнем, изображенным на фотографии, и он рассказал, что происходило.
AFP/Сергей Гапон.
«Это было 9 августа на Немиге, напротив Дворца спорта», — вспоминает Максим, подкачанный парень с дредами, который на фото идет под руку с омоновцем.
Максим рассказывает:
«Сначала я стоял один напротив шеренги силовиков, вокруг протестующие почти все разбежались. Я уже сорвал голос, когда что-то им кричал, поэтому я просто стоял и смотрел на них. А почему нет? Я же в своей стране.
Омоновцы стояли, время от времени стучали по щитам, но не трогали. Страшно мне не было — тогда же еще никто не знал, что силовики творят с людьми после задержаний.
Фото Дмитрия Брушко, tut.by
В какой-то момент ко мне присоединились двое, мужчина и женщина. Я их не знал, они просто подошли и встали рядом».
И ОМОН пошел вперед.
«Я не отходил, силовики прошли сквозь меня, пару раз ударили. Били дубинками, щитами, ногами. Но я лежал на земле, улыбался и смотрел им в глаза. Я много занимался спортом, единоборствами, и физическая боль со мной не работает — пусть топчут меня, мне все равно, — говорит Максим. — После этого омоновцы подняли меня, но потом почему-то решили снова скрутить и положить на землю. Я подыграл, лёг.
И тут один из омоновцев взял меня, и, насколько я понимаю, собирался тащить в автозак. В тот момент ко мне снова подошли те мужчина и женщина.
Я стал вежливо говорить омоновцу: «Что же ты делаешь? Зачем? Мы же один народ!»
И он вдруг говорит: «Да я на вашей стороне, но такая работа».
Я отвечаю: «Какая же это работа, исполнять преступные приказы против своих же людей?»
В итоге, рассказывает Максим, омоновец взял его под руку и вместе с теми людьми, что подошли, вывел за спины силовиков.
«Кому он там салютовал щитом, если честно, я уже не помню. Но он вывел нас за шеренгу ОМОНа, там и отпустил. Говорит: «Идите домой». Я отказался, говорю: буду со своим народом. Омоновец говорит: «Я тоже с вами, но я не знаю, что мне делать», — вспоминает Максим.
Затем Максим с теми двумя протестующими ушел. О дальнейшей судьбе бойца, который их вывел, он не знает.
«Но в первый день не все омоновцы вели себя как скоты. Да, были те, кому в кайф избивать людей. Но многие просто делали вид, что лупят, удары были уж точно не в полную силу, — уверяет Максим. — И когда стоишь перед омоновцами, говоришь им в лицо, в глаза: «Что вы делаете, вы же видите, что мы не наркоманы, не убийцы?..» В такие моменты было видно, что силовики всё понимают».
Правда, потом, говорит Максим, он вынужден был уехать из Беларуси. Сегодня он в Лондоне.
«Дома были постоянные обыски, в отношении меня возбудили несколько дел. В итоге я уехал. В Беларуси у меня был бизнес, но я его продал, продал машину, забрал свои сбережения. И выбрал Лондон, потому что здесь климат похож на Беларусь, достойные зарплаты, уровень жизни. Теперь буду учиться, выбираю между актером и инженером-строителем, — говорит Максим. — Родители мои из России, но жили в Беларуси очень долго. Теперь они тоже вернулись в Россию. События августа—сентября стали последней каплей».
Максим также пояснил, почему вышел на улицу после выборов:
«Я родился при этом президенте, но он мне не нравится. Я поездил по миру, побывал в Европе, США, Канаде. И чтобы в центре Европы были такие зарплаты и пенсии, как у нас, — это абсурд. У нас же нет катаклизмов, вулканов, цунами, почему тогда страна не может жить нормально? Причина очевидна — нелегитимный президент».
