Фото Надежды Бужан
Виктор Мартинович пишет для budzma.by о том, почему насилие в отношении протестующих невыгодно для властей.
Вы не задумывались, зачем они пытаются натравить красно-зеленых на бело-красно-белых?
До черта сигналов, что и в предстоящее воскресенье будет «автобусная» толпа, ее уже рекрутируют. И снова будут пытаться столкнуть лбами, спровоцировать конфликт.
Тот самый конфликт, которого, казалось бы, надо избежать.
Зачем ссорить отставников и пенсионеров?
Чтобы продемонстрировать, что их больше?
Так ничего не получается, даже самые патриотические дроны не смогли показать видосов с понедельничного шествия, которые бы убедили, что «отставников» — море, а бело-красно-белых — ручеек.
Может быть, так общество склоняют к диалогу? Так нет, кроме нескольких риторических стычек, никакого «диалога» не было, а с той стороны попытки объединить две толпы в один народ никто не предпринял.
Существует версия, что таким образом система хочет добиться повышения градуса насилия. Чтобы одни начали бить других, и у людей в балаклавах с пневматическим оружием появилась санкция их «примирить».
Но повышение уровня насилия однозначно работает не на пользу красно-зеленым.
Это как раз то, чего системе надо избегать всеми силами. Ведь у насилия свои законы, которые примитивными реакциями собаки Павлова не измеряются. Я напомню, что протесты 9—11 августа были далеко не такими массовыми, какими стали после того, как появились первые убитые и раненые. И если кто-то там думает, что жестокость приведет к затуханию протестов, что нужно просто создать ситуацию, когда эта жестокость будет хотя бы как-то обоснована, он сильно ошибается. Даже если отбросить внешние последствия, внутренних резонов хватает, чтобы работать на то, чтобы избегать насилия и не делать по минному полю больше шагов, чем уже сделано.
Так как же объяснить тщательное, планомерное стравливание? По моему мнению, система действует полностью по методу Пьера Прудона (1809—1865), который говорил: divide et impera, разделяй и властвуй.
Если говорить о единственном заметном отличии ситуации июля—августа 2020-го от ситуации октября 2020-го, то это, разумеется, вовсе не «затухание» протестов. Наоборот, с учетом сезонности и осеннего похолодания, воскресная акция и понедельничный выход пенсионеров позволяет сделать прогноз, отнюдь не оптимистичный для существующего режима.
Но чего больше нет — так это знаковых громких увольнений, «перетекания» кадров с одной стороны баррикад на другую.
Вы помните, как летом каждую неделю мы узнавали об изменении настроений весьма знаковых личностей — Латушко, Дудинский, высокие чиновники, прославленные спортсмены и т.д. И тогда казалось, что эта волна будет бесконечной, пока на той стороне не останется никого.
Почему это остановилось?
Потому что иным стало настроение.
Тогда было ощущение, что все свои.
Что ведущий новостей на ТВ вот-вот приколет на пиджак значок с «Погоней» и начнет резать правду-матку. Что чиновник, отвечающий за порядок на улицах города, отдаст приказ не топтать бело-красно-белый флаг.
Именно так выглядит опасное для системы колебание.
Да! А не как 400-тысячная толпа на проспекте.
Потому что толпу можно разогнать, а ощущение того, что мы все свои, что нет никаких «фашистов» и «партизан», а есть одна на всех проблема, которую нужно решать совместными усилиями, — вот это настроение не разгонишь.
Но того настроения уже почти не осталось.
Мы снова в разных окопах.
Одних замарали силовыми разгонами, необоснованным и непропорциональным насилием. Других, гражданских, уверили, что никому и ничего не будет прощено, что придется отвечать в том числе за чужую жестокость.
И они испугались, а страх — очень плохой советчик.
И еще раз: «консолидация «с той стороны происходит не потому, что кто-то там вдруг начал разделять «правильные» взгляды на государственное строительство. Или вдруг полюбил систему, хотя раньше колебался, всё слыша и видя. Клеем для стены, которая выстраивается на моих глазах, является ощущение страха перед ответственностью, которую придется нести уже не только за свои поступки, но и за поступки других, которые становятся все более и более чудовищными.
И если до убийства Тарайковского и применения слезоточивого газа в отношении пожилых людей еще можно было представить себе телевизионщика, который посылает свое руководство и выходит к людям, то теперь у них есть одна уверенность, что те люди пострашнее их руководства.
Поэтому он кладет себя, свою судьбу и свою молодость очередным кирпичиком в стенку.
Я знаю, что меня слышат люди с обеих сторон.
Одних призываю не бояться, других — простить.
