Тенгиз Думбадзе — человек с необычной биографией. Депутат, бывший телеведущий ОНТ, экс-глава телерадиокомпании Аджарии, «белорусский грузин», как он сам себя называет.
В большом интервью «Нашей Ниве» Думбадзе вспоминает о своем детстве и о работе на ТВ, размышляет о Советском Союзе и белорусском парламенте, делится своими соображениями о параде, карантине и коронавирусе.
«Наша Нива»: Мы разговариваем с вами после заседания Палаты представителей. Вы вышли оттуда в маске. И раньше вы были единственным депутатом, который носил маску на заседаниях.
Тенгиз Думбадзе: Да, сегодня я тоже был единственным.
«НН»: Коллеги-депутаты над вами не посмеиваются?
ТД: Пусть кто-нибудь попробует! (смеется).
«НН»: Но почему остальные не носят? Что говорят?
ТД: Не знаю, это их личное дело.
Но многие носят в коридорах. А на заседании снимают. Я же считаю, что нужно наоборот.
Я побывал во многих больницах — мы с сыновьями передавали средства защиты медикам. Говорил с врачами, они советуют: носите маску. Так что моя маска не какой-то там пиар-ход от Думбадзе! Думбадзе не из таких!
Хочу еще сказать. Главная наша заслуга, что в период коронавируса нет паники в стране. Я в курсе, в каких странах как люди реагируют. И у нас нет закона, что все должны повально носить маски — кто хочет, тот носит. Я привожу Швецию как аналог — скандинавская страна, европейская. И у нас, кто беспокоится, тот сам решает: в метро не ездить, на мероприятия не ходить, тем более что их и поотменяли. Никто никого не принуждает. Врачи сказали: «Мы рекомендуем…»
«НН»: Но почему это не сказать по ТВ, чтобы рекомендации услышали люди, которые получают информацию только из телепрограмм? Почему не сказать: «Бабушки, дедушки, носите маски!» Но так же не говорят.
ТД: Ну почему не говорят? Говорят. Да и я своим примером показываю. На прошлой неделе два раза возвращался пешком домой, это 9 километров! Шел в маске!
«НН»: Так вас в маске никто не узнает, подумают, ну мужик какой-то…
ТД: Нет, со мною здоровались, узнавали! Я показываю пример!
«НН»: Санитайзер тоже носите?
ТД: Да, лежит в машине один, другой — в кабинете.
«НН»: Вы говорили в комментарии «Нашей Ниве», что спросили Караника, не будет ли стыдно через два месяца? Он ответил, что не будет. Прошел пока один месяц. Но как оцените действия государства, Караника? Не стыдно?
ТД: Сам я сказал Каранику на том заседании: «Может, мы не все знаем? Может, стоит без прессы провести встречи? Может, нам не говорят, а ситуация намного хуже?»
А он ответил мне так: «Нам, в отличие от вас, стыдно не будет».
После этого на меня некоторые чиновники стали косо поглядывать, кстати. Но сегодня есть у меня вопросы к Каранику.
«НН»: Например?
ТД: Ну, есть. Почему-то число заболеваний растет, хотя многие меры принимаются. Я говорил с медиками. Заметно, что хорошо работают, это грех не заметить. Но вопросы есть. Когда мы рапортуем, что всё у нас прекрасно — на мой взгляд, не совсем всё так.
«НН»: Может рост больных и есть результат того, что широко не призывают: «Носите маски, не ходите никуда!» А говорят, мол, как хотите, так и поступайте.
ТД: Я думаю, это не тот случай, когда нужно жестко и в форме приказа говорить всем. Да и народ у нас такой… Если так приказать сегодня, то всё равно повально в масках люди ходить не будут. Народ так воспитан, так он живет.
«НН»: Но если бы Лукашенко появился в новостях в маске, это бы дало совсем другой эффект.
ТД: Знаете, я уважаю этого человека, ведь он сегодня такое давление ответственности выдерживает, и не замечать этого — надо быть слепым.
«НН»: А официальные цифры по коронавирусу, по вашему мнению, соответствуют реальности?
ТД: Мы живем не в такой стране, как Россия, Америка или даже Украина, где могут потеряться факты. Беларусь маленькая, здесь скрыть смертность нереально. Поэтому я так говорю: если красишь пол в черный цвет, то сколько краски не добавляй, чернее он не станет. Так и здесь, не надо нагнетать и без того непростую ситуацию. Я хочу обратиться к людям: будьте добрее, давайте доверять друг другу! Пусть эта зараза нас сделает сплоченнее!
Мы сегодня должны забыть свои политические взгляды, обиды, претензии, если мы действительно патриоты, если мы любим нашу Беларусь. Ведь получается, что люди, которые не верят, они что ли рады были бы, если бы на самом деле больше было смертей? Это что, по-человечески? Это по-божески?
Сегодня, еще раз скажу, на Лукашенко такое давление! Я ему не завидую! И он пытается справиться! Пусть, может, что-то и будет на совести тех, кто ему передает информацию, кто должен передавать правду ему… Но он как гражданин, как патриот, как настоящий хозяин своего дома, делает всё, чтобы уберечь Беларусь не только для нас, но и для наших потомков!
«НН»: Следовательно, вы идею жесткого карантина не поддерживаете?
ТД: Для этого уже поздно. А во-вторых, если заводы и фабрики закроются, то что будет? У государства нет возможности всё остановить, Беларусь не настолько богата, чтобы сказать: «Сидите дома, мы вам будем платить зарплату». Плюс у всех семей кредиты… Поэтому карантин мы бы попросту не потянули.
Самое главное — это чтобы честно работали те, на ком ответственность. Я преклоняюсь перед медиками — вот кому бы выписал ленинские или какие хотите другие премии.
«НН»: А информировать людей надо? Или достаточно озвучивать только часть данных, как полагают некоторые, чтобы не было паники.
ТД: Здесь свои нюансы. Если эти цифры постоянно мусолят, то давит на психику. Здесь аккуратно надо. Но я и против того, когда полное замалчивание. Потому что увидит статистику человек, который ходил без маски, — и, может, задумается. На него, может, подействует это. Но это тот случай, когда у медали две стороны.
«НН»: И что делать?
ТД: Мы сегодня в такой ситуации, что я, честно, и не знаю. Потому что и сам хотел бы разобраться, например, с ситуацией в Столбцах. Думал поехать туда. Но почитал статью авторов, которых и не обвинишь в «100-процентной государственности», поговорил с друзьями из Столбцов… И говорят разное, некоторые начинают рассказывать, что у нас чуть ли не сжигают тела! Ну разве так можно?!
Но руководителям государственных СМИ я говорил: надо больше информировать людей, вы же уступаете фейкам! Вы проигрываете! Нужно ток-шоу выпускать ежедневно, обсуждать, приглашать компетентных людей, вы не испугаете этим народ.
Мне впоследствии сказал один руководитель, не хочу называть имени: «Тенгиз Шукриевич, у вас, может, не хватает времени нормально посмотреть наше телевидение?» Я говорю:»Разве вы сомневаетесь, что проигрываете? Вы сделали одну нормальную передачу и всё, «ура!», и пошли».
Хотя сегодня много и журналистов работает на передовой, бывают в больницах — молодцы, так каждый должен работать. И чувствовать свою ответственность!
«НН»: Вы говорили, что массовые мероприятия поотменяли. Но ведь 9 мая ожидается праздничный концерт и парад, вокруг которых столько сегодня споров…
ТД: Я уверен в одном — если государство решило проводить, то я только Бога прошу, чтобы все было организовано, чтобы уберечь стариков, которые придут…
Трудно что-то сказать. Я ночь не спал, думал: как тут быть? И такая дата, и этот вирус, который свалился на нас, на весь мир, все поменял…
У меня сначала было такое желание — поехать с семьей в Дзержинский район, на могилы деда и бабушки. Взять флягу настоящую, армейскую, водочку… Помянуть их там. Там лежит и дядя мой, бывший партизан…
Я так хотел. Но на парад пойду.
Я пойду на парад, поскольку считаю, что это мой долг. Пусть кто угодно понимает меня как хочет. Я пойду в маске, конечно, буду стараться выдерживать дистанцию… Но ловлю себя на такой мысли: «А если я увижу фронтовиков, стариков без масок? С моей стороны это морально будет, что я в маске?»
«НН»: С вашей стороны «морально» будет взять с собой еще масок и раздать им.
ТД: Интересная мысль (смеется).
«НН»: Так а что изменилось, зачем вам парад? Ехали бы в деревню, как собирались.
ТД: Я поеду, обязательно, но после.
«НН»: А в субботнике вы участвовали, кстати?
ТД: Да, сажал деревья! Я сразу сказал: если будем убирать что-то там, то я не еду! А посадка деревьев для меня — святое!
Я сажал деревья во Фрунзенском районе. Там новый парк. Мы сажали березки. Я сына взял с собою, помощница моя была. Потом я поехал в Партизанский район, на улице Солтыса. Ну и там закладывали парк.
«НН»: На Пасху ходили в церковь?
ТД: Нет, мы семьей подошли к церкви, помолились — и всё, а дома взяли икону, поставили перед трапезой. А перед Радовницей съездили на кладбище заблаговременно, когда никого не было. На саму Радовницу были дома: Выставили фотографии предков, зажгли свечи, икону поставили… Открыли настоящее красное грузинское домашнее вино… И считаю, что поступили правильно. Главное же то, что перед Богом. И думаю, что эти дни мы провели правильно.
Еще скажу вот что: как чиновник я не имею права 9 Мая… Это мой долг. А если кто-то говорит: зачем это, еще и салют… Так давайте тогда все вместе помолимся за тех, кто туда придет. Я не сторонник, чтобы людей насильно куда-то созывали. Но если люди придут добровольно… Я лично добровольно туда пойду. Если бы не было парада, я бы сам посетил площадь Победы и поехал бы по своим планам. Но если объявили, что парад будет — мой долг туда пойти. И самое главное — чтобы прийти на него не по чьей-то указке. И так, кажется, и есть. Сужу по себе. Поверьте, мне никто указания не давал.
***
«НН»: Кстати, а на сегодняшнем заседании Палаты представителей что-нибудь было особо примечательного?
ТД: Всего рассматривалось восемь вопросов, четыре я считаю очень важными. Выступал министр внутренних дел… Основной наболевший вопрос — приуроченная к 75-летию Победы амнистия. Ко мне как к депутату часто обращались, в том числе и группа матерей по вопросам статьи 328 и группа жен и дочерей тех, кто сидит за экономические преступления.
Непросто было с ними говорить, потому что я видел, что передо мною нормальные женщины, люди, обеспокоенные тем, что их кормильцы сидят. Я им сказал: «Я человек, который всю жизнь старался только хорошее делать, вас понимаю».
Но когда человек, укравший десятки или сотни тысяч, сидит за коррупцию… — за такого у меня язык не повернется заступиться. Есть факты, к сожалению, когда родители сидят, а их дети ездят на таких крутых машинах… Возникают вопросы, правильно?
После выступления Караева я поинтересовался: «Раньше экономические преступления не попадали под амнистию, а теперь пошли на уступки?» Министр объяснил, что это если мелкие дела.
Но это важно всё, учитывая насколько сегодня озлоблено общество…
«НН»: Почему озлоблено?
ТД: Когда я написал на своей странице, что более 6 тысяч человек попали под амнистию, люди стали писать, мол, вот, больше нечего делать — только бандитов, криминал выпускать! Я объяснял, что под этот закон не попадают насильники, убийцы, рецидивисты. Да и задумайтесь о людях, о матерях, которые ждут сыновей, о женах, детях… Это же люди, мы должны как-то наконец научиться радоваться за других.
Да и за решетку попадают с разными судьбами. Кто-то раз оступился. Так что, он не имеет права на шанс?
«НН»: Если вы сами заговорили на эту тему, то скажите, как относитесь к наказаниям по 328 статье? Когда 17-летних закрывают на 13, на 15 лет?
ТД: Здесь есть вопросы, конечно. Я сам был на судебном заседании: У моих друзей сын так попал. Было непросто, ведь я знал этого парня. 19 лет ему. Попался за распространение: ему названивал знакомый, мол, приди, принеси, ломает… Тот пришел, принес свою дозу, «помог» таким образом. И всё, распространение.
На суде он раскаялся, прослезился, извинялся перед своими родителями, что их подвел… Таких мне очень жалко. А ему сначала дали 4 года, и я говорил его родителям: «Успокойтесь, остановитесь, поверьте, он будет хорошо себя вести, может попасть под досрочное или амнистию». Но родители решили пойти дальше, подавали апелляцию, в итоге приговор пересмотрели — но в другую сторону. И парню дали 10 лет.
«НН»: Никто не спорит, что наркотики это плохо. Но 10 лет 19-летнему парню… Таким образом просто ломаются люди.
ТД: Да, я согласен. В первую очередь нужно искать и сажать тех, кто привозит наркотики, подсаживает на них. Таких людей расстреливать надо. Расстреливать. Это же такая беда!..
«НН»: Хм, но по такой логике и сына ваших знакомых расстреляли бы тогда.
ТД: Ну, теперь будут говорить, что Думбадзе такой агрессивный… Я, прости Господи, верующий. Я знаю, что лишать другого человека жизни — это недоброе дело. Я знаю, я на стольких войнах бывал, хотя нигде и не стрелял. Мое оружие вот что было — (достает ручку из кармана) — и микрофон.
Но когда видишь, что специально люди таким занимаются… Я лет пять назад ездил по сёлам в Минской области. И вот там, где дискотеки, приезжали люди, раздавали таблеточки бесплатно, мол, попробуйте! Всем, даже школьникам! Чтобы они подсели на это! Их впоследствии, правда, взяли за одно место, но такое было.
«НН»: Получается, вы выступаете за смертную казнь?
ТД: Сложный вопрос. Я говорю всегда так: дай Бог, чтобы если до этого дойдет, то не получилось так, как бывает иногда даже в самых цивилизованных странах — когда через 10—15 лет выясняется, что человек был не виноват. Вот такого нельзя допускать, вот это страшно. Ведь перед Богом там столько людей виновными окажется…
Но с другой стороны, как можно простить человека, который убивал детей? Расчленял женщин? Такой человек исправится когда-нибудь?
Да, говорят о пожизненном, мол, это еще большее мучений, чем расстрел. Но пожизненное обходится государству в немалые деньги. Это нормально?
Вот в Норвегии, что сделал тот кретин, расстрелял людей! (Речь об Андерсе Брейвике, который в 2011 году устроил взрыв в Осло и стрельбу в молодежном лагере на острове Утойя, погибло 77 человек). Я знал семью из Грузии, в которой мама одна воспитывала девочку, и девочку как отличницу отправили в Норвегию. И она была на том острове, погибла от рук того мерзавца! А его показывают на суде, он стоит в костюме и галстуке, пижон, и высказывает претензии, мол, ему не хватает книжек в библиотеке… Это нормально? Это гуманно, демократично?
Я себя считаю свободным человеком, как хотите понимайте это. Я уважаю себя за то, что никогда не жил с угрызениями совести. Кому-то это кажется смешным — но поверьте, даже в сегодняшних условиях, когда некоторые говорят, что мало демократии — если человек хочет, он повсюду может и демократию, и справедливость найти. Я отличаюсь от многих. Отличаюсь от журналистов, потому что имею свое кредо, свое мнение. Меня никто не упрекнет, что я хамелеон.
Я с 1994 года знаю президента и горжусь тем, что был первым иностранным журналистом, взявшим у него интервью! И я отслеживал все эти годы, и мне многое нравится, но главное — что он удержал независимость. Независимая Беларусь — это его заслуга. Сегодня этого, может, не понимают, но об этом скажут через 20 или через 50 лет. А критика? Ну, не критикуют только тех, кто ничего не делает.
Таково мое мнение, которое я готов отстаивать. И в вопросе той же смертной казни когда критикуют президента — а если провести референдум, люди ответят в большинстве своем, наверное, что смертная казнь нужна. Может, придет со временем другое, изменится сознание, но сегодня еще советское живет в нас. А советское имеет под собой, что должно быть наказание, потому что всегда так было. И, наверное, люди ставку делают на то, что если сегодня не наказать, то завтра таких станет больше.
«НН»: О советском — вы в каком-то интервью говорили, что жалеете о развале Советского Союза.
ТД: Ну как жалею… Это страна, где я родился, и там было много негатива, но и много хорошего. И с одной стороны, такой судьбе, как у моей семьи, не позавидуешь. У меня по отцу все были князья. Его отец, мой дед, был преподавателем географии в гимназии города Батуми. В 1921 году туда вошла Красная Армия. В кабинет деда вошел казак и первое, что сделал — перерубил саблей политическую карту мира! И дед поклялся, что никогда не будет служить той власти, которая так относится к науке. И потом дед принципиально работал простым рабочим на табачной фабрике! Но что он делал: если видел, что кто из детей родственников толковый, он их учил дома, потом за свои деньги покупал билет на поезд и отправлял из Батуми в Тбилиси! И все поступали в институты! Четыре ректора, три первых секретаря обкомов — вот кем стали те, кого таким образом выучил дед! Но сам он никого из большевиков не любил.
Интересно, что дед-белорус совсем другим был. При нем о Сталине ничего плохого говорить нельзя было — убил бы! Он же фронтовик, партизан.
«НН»: Интересно, а вы сами как относитесь к Сталину?
ТД: Во-первых, я с его правнуками дружу, дружил с его внуком. А сам Сталин… Я уважаю и точку зрения деда по отцовской линии, и уважаю подход другого деда. А кумиром моим всегда был дядя — писатель Нодар Думбадзе. Если сегодня почитать его, вы поймете, как он в те времена мог красиво и тонко критиковать кое-что с юмором… Но себя он считал советским человеком.
И хочу того или нет, наверное, где-то в глубине я тоже советский. В советское время люди иначе жили. Гораздо хуже, чем сегодня, гораздо. Но больше дружбы было. Не было столько эгоизма, ненависти, зависти. Сегодня посмотрите: сосед не знает, как соседа зовут. Это разве нормально?
Я сегодня сам о себе говорю так: я белорусский грузин. Я горжусь, что люблю две Родины, два Отечества и прославляю культуру и традиции двух народов.
«НН»: А вы же родились под Дзержинском в деревне, да?
ТД: Да. Отец — грузин, а мама — белоруска. Он там служил и ходил в Негорелое на танцы в самоволку. Там жену себе и приметил. Когда служба закончилась, они поженились, и отец забрал маму в Грузию. Там в 1962 году родился первый сын — мой брат.
А под Дзержинском остались мамины родители. Мой дед был фронтовик, имел ранения. И в 1964 году мама забеременела мною. Ей звонят: дед при смерти.
Беременная мама приехала вместе с мужем, думали, деда хоронить, а он на поправку пошел! А там и я родился, кстати, был первым ребенком, появившимся на свет в роддоме поселка!
«НН»: Вы где-то рассказывали, что потом росли в Грузии, а затем вас отдали деду в Беларусь «на перевоспитание».
ТД: Да, до 7 класса школы я жил с родителями в Батуми. Был хулиганистым, сильно. В детской комнате милиции побывал не раз. И там была женщина, наполовину белоруска, кстати. Она мне сказала: «Нет, я все же верю, что из этого мальчика что-то да выйдет». Я на всю жизнь запомнил.
Ну и приехал к нам в Батуми дед из Беларуси. Посмотрел на меня и говорит: «Давайте я его заберу к себе на перевоспитание!» И забрал!
«НН»: Перевоспитал?
ТД: О-го-го! Первый год для меня тяжелый был в Беларуси! Никакого хулиганства… Мне пошло его воспитание на пользу.
«НН»: Не бил вас дед?
ТД: Нет, такого не было. Но на танцы не пускал, запирал дверь. А бабушка втихаря мне открывала форточку, и я так сбегал. А на утро дед приходил меня отчитывать (смеется).
«НН»: В армии вы не служили?
ТД: Нет, у меня инвалидность с детства: нет частично трех пальцев на левой руке. Попал в аварию. Мне было 5 лет, я ехал в автобусе со своей тетей и врезался грузовик, мне придавило руку.
Но я хотел в армию, причем исключительно в воздушно-десантные войска. Я прятал руку на медосмотре, и везде — годен! А хирург заметил, когда я уже выходил от него. Говорит: «А ну иди сюда! Клади руку на стол!» Ну и всё, никакой армии.
«НН»: Интересно, сталкивались ли вы когда-нибудь в Беларуси с оскорблениями по национальному признаку?
ТД: Очень редко. Но люди разные, лет шесть-семь назад был на мероприятии во Дворце спорта. Стою с женой, жду, чтобы войти, и подходит парень-белорус, говорит: «О, я вас знаю, уважаю, что ездите в горячие точки!» А потом и говорит: «А почему только вы ездите? Нашего не могли найти, белоруса?»
Мне приятно было, что стоявшие рядом люди за меня вступились. Но тот парень и не со злости это сказал: так, ляпнул, не подумав.
Такое редко. И в Беларуси, и в Грузии люди добрые, толерантные. А сам я вообще живу по заветам отца, который говорил: «Сын, помни, есть одна национальность — хороший человек».
И своих сыновей я так воспитал, что они хоть и живут в Грузии, но никогда не стерпят, услышав, что кто-то оскорбляет Беларусь. Молчать не будут, их это заденет. Мне это нравится в них.
«НН»: А вам не кажется, что сегодня в Беларуси и России происходит этакая реставрация советскости? Пионерия, культ государства, культ Победы, руководители сидят на своих постах десятками лет, как генсеки.
ТД: Ну это происходит почти на всем постсоветском пространстве, за исключением, может, Балтии. В Грузии и Украине запретили вообще советскую символику, но простой народ всё равно нередко живет ностальгией по СССР.
Между тем, СССР никогда уже не вернется, время идет вперед. Может, постепенно от всего этого отойдем…
Но вот вы говорите: пионеры, БРСМ… А что плохого? Там же не воспитывают плохие привычки, там учат коллективизму, добрым делам. Не надо бояться.
«НН»: Всё равно стоило бы как минимум изменить лексику, разве нет? Ну какие пионеры!
ТД: Может, постепенно так и произойдет. Но нельзя резко. Я всегда против того, чтобы перемены были резкими. Вот в моей Грузии резко всё убрали — и во что ее превратили? Сегодня не осталось ни одного завода, ни одной фабрики. Как людям жить?
«НН»: Кстати, о Грузии. Вы окончили БГУ в Минске, да?
ТД: Я окончил истфак БГУ, потому что меня всегда интересовала политика, политология. И это было интересное время — я неоднозначно отношусь к Горбачеву, но перестройка дала возможность студенту говорить, дискутировать с преподавателем.
А потом распался СССР. Радости я не испытал, поскольку предчувствовал этот хаос. Распад Союза я встретил в Грузии и говорил друзьям: Не спешите радоваться! В Грузии 9 апреля 1989 года разогнали митинг в Тбилиси, погибло несколько десятков человек, в основном женщины. И в то время в Грузии на любом мероприятии поднимали тост за погибших. А я говорил: «Товарищи, друзья! Одумайтесь! Не следуйте моде! Так нельзя, вы же так смеетесь над этими людьми!
Прошли годы. Вы думаете сегодня кто-нибудь помнит фамилию хотя бы одной девушки, которая там погибла? Почему сегодня за них не поднимают тосты?
То же самое и с так называемой Небесной сотней в Украине. А я был на Майдане, все происходило на моих глазах. В тот вечер, когда там расстреливали людей, я спустился вниз, в переход — 500 метров от Майдана, купил там себе кофту и рубашку. На память, для истории. Понимаете? Представьте — здесь торгуют, а там людей убивают. О каком патриотизме можно говорить? Если вы патриоты, то вы все бы встали! Как же ты можешь там работать, торговать? Для меня это дикость.
В Грузии три гражданских войны было. Здесь пируют — там воюют. Как так можно? Это большая трагедия. И почти все страны через такие трагедии прошли, кроме Беларуси, и мы этого не осознаем! Ведь здесь никто не знает, что такое, когда брат идет против брата! И я опять же говорю: можно с отдельными моментами не соглашаться, но ценить мир, который есть сегодня, необходимо!
«НН»: После распада СССР вы вернулись в Грузию, работали на телевидении Аджарии. Начинали корреспондентом, закончили руководителем.
ТД: Да, я стоял у истоков. Вышло так: я женился в 1990-м, жена моя — грузинка. И ее отец сказал: «Я не против брака, но дочь дальше Батуми никуда не отпущу!» Поэтому мне пришлось искать работу в Грузии. Там друзья открывали этот канал, я начинал внештатным корреспондентом.
«НН»: Большие деньги крутились, наверное?
ТД: Туда вкладывал глава Аджарии деньги. Мы, например, первыми на всем Кавказе транслировали передачи через спутник, нас можно было смотреть в 70 странах! Глава Аджарии Абашидзе через друзей добывал пиратские копии голливудских фильмов, мы их потом крутили! (Смеется.) Кино еще в широкий прокат не вышло, а телевидение Аджарии его уже показывало!
«НН»: С криминалом не сталкивались?
ТД: Нет, у нас и рекламы не было. Грузия же тогда была нищей. И канал принадлежал государству, поэтому обходилось без криминальных разборок. Мы были под крылом у Абашидзе, он понимал, насколько важная вещь — телевидение.
Я был в оппозиции к Шеварднадзе, но Шеварднадзе меня настолько уважал, что я был чуть ли не последний журналист, которого он подпускал к себе вплоть до своего последнего вздоха.
«НН»: Вы и в оппозиции к Саакашвили были?
ТД: Да. Что касается его пресловутой борьбы с коррупцией — я видел эту борьбу. Он навёл полицейский режим, убрал гаишников, но и это не он — это американцы.
Сам Саакашвили только гулял, выпивал, больше ничего не делал. Это человек больной. Он умный, харизматичный, начитанный — но самовлюбленный фраер! Я его знаю давно. Чтобы вы понимали, Саакашвили — крестный сын Шеварднадзе. Шеварднадзе его сам и создал фактически. А потом американцы над ним провели эксперимент. Этакие площадки для экспериментов были — Грузия, Украина и Польша. В эти страны американцы сумасшедшие деньги вкладывали. Грузия дала им результат, но это не заслуга Саакашвили.
И борьба с коррупцией была такой: какой-нибудь голодный курицу украдет, а его на камеры снимают, мол, смотрите, поймали коррупционера! Команда Саакашвили имела миллиарды! И сам он, посмотрите, как живет эти годы! Если я потеряю работу, я не знаю, как буду жить! А он, посмотрите, спокойно катается по всему миру. Посмотрите, какие машины имеет, какое жилье. Откуда это? За какие шиши?
И последний момент. Если бы он был таким уж хорошим, грузины его бы не послали. А украинцев сегодня мне жаль.
Я был в Одессе, встречался с Саакашвили, снял с ним интервью. Спрашивает: «А когда вы уехали из Грузии?» Отвечаю: «Когда вы приехали, тогда я и уехал».
«НН»: Вы говорили, что вам власть Саакашвили якобы выставила ультиматум, и вы вынуждены были уехать из Грузии.
ТД: Он не мог мне простить, что я в прямом эфире пришел в студию, когда происходила Революция роз, и принес розу. Я сказал: «Роза, друзья, любимый цветок каждого из нас. Но не забывайте, что и у нее есть шипы!» И после этого я проколол себе палец шипом. Сказал: «Упаси нас Бог, чтобы не пролилась кровь!»
А Саакашвили под кайфом находился, увидел это и говорит: «Любыми средствами его задержите и неделю помучайте!» Мне знакомые из органов это передали, посоветовали на улицу не выходить. Есть такой приказ, говорят. И я был вынужден уехать из Грузии.
«НН»: А с чего вы взяли, что Саакашвили был под кайфом?
ТД: Он все время был под кайфом! Гулял, то-сё. В Одессе я видел, как он, идя на встречу с людьми, дважды в стекло врезался. Ну что вы!
«НН»: И как вам удалось уехать из Грузии?
ТД: В третьем часу ночи я уезжал. Если бы меня тогда кто-то поймал, то тому человеку Саакашвили бы «героя» дал. Я архив вывез такой, с такими материалами!.. Ну помогли мне, мир не без добрых людей.
Главное, что я сегодня бываю в Грузии — и люди меня помнят, уважают. Я предателем не был никогда, мне не стыдно.
«НН»: Вы вернулись в Беларусь. А как попали на ОНТ?
ТД: Я дружил с Григорием Киселём все эти годы, еще с 1995-го. И ежегодно я приезжал в Беларусь, делал много фильмов, мы с ним плотно сотрудничали. И когда приехал из Грузии тогда, мы поговорили с Киселем, сказал, что думаю в Беларуси оставаться. Меня приняли «на ура», было приятно. Но моментами приходилось непросто. Когда возглавлял телевидение Аджарии, я был фактически на посту, аналогичном министру, а здесь это никому не докажешь. Я сам тогда сказал, что пойду с нуля начинать, взял микрофон, опять стал корреспондентом.
«НН»: Ваша передача «Дыхание планеты» — проект для небогатого белорусского телевидения уникальный. Это вы придумали сами?
ТД: Мы сначала делали с Киселём проект «Пятнадцать», проехали по всем постсоветским республикам. Он был успешен. И тогда я предложил проект документальных фильмов по всему миру: поменьше политики, побольше узнаваемости и чтобы разные авторы снимали. Он согласился.
И это гордость моя. Тогда у ОНТ были возможности! Представьте: каждый понедельник мы пять съемочных групп отправляли по всему свету!
И приятно, что разнообразная география была. Хочу сказать спасибо всем, кто работал над проектом. Но, к сожалению, нынешнее руководство первое, что сделало, закрыло этот проект.
«НН»: Почему?
ТД: Не знаю. Это на совести Маркова пусть будет. Но мне было крайне обидно.
«НН»: А как вам Марков, вообще, как руководитель канала?
ТД: Не знаю, не могу много говорить. Общался с ним очень редко, поэтому не знаю. Есть вопросы, но не могу всё говорить.
Но обидно, что не дали возможности мне работать, потому что я многое мог и хотел сделать. Последние три года на ОНТ все мои проекты на 90% делались моими знакомыми и друзьями, я имею в виду, переезды, жилье. Не бюджетные деньги тратились. И за это мне даже нормально не сказали спасибо.
«НН»: Почему вы решили идти в депутаты?
ТД: Во-первых, в политике я 30 лет, давно. Во-вторых, мне было очень скучно на ОНТ, это было уже не моё.
«НН»: А сегодня в депутатском кресле вам весело?
ТД: Мне лично сегодня мешает карантин. Откроется всё — у меня масса идей.
Хочу связаться с Украиной как миротворец, можно посетить Донбасс, постараться наладить российские связи с Украиной… Я это хочу делать как представитель Беларуси, делать все возможное, чтобы на международной арене о Беларуси тоже иначе говорили. Для этого у меня потенциал есть! Есть много друзей в политике!
И сегодня я себя комфортнее чувствую даже в таких условиях, потому что на ОНТ мне было очень скучно.
Ведь мне не давали работать. Не давали! Я вынужден был упрашивать, умолять! Думбадзе должен был по записи ходить к Маркову — для меня это было оскорбительно.
