Родословная одной из ветвей Марцинкевичей герба «Лебедь»
Вряд ли в Беларуси найдется человек, который не слышал фамилию «Дунин-Марцинкевич». Уж очень она яркая, запоминающаяся. Веет от нее сединой веков и благородством. Произнеси — и будто бы переносишься в славные времена Великого княжества Литовского…
Тем не менее, речь в этой статье пойдет о, возможно, самой впечатляющей мистификации основоположника белорусской литераторы — о его фамилии. Похоже, что составная часть фамилии «Дунин» появилась в ней по собственной воле Винцента Марцинкевича. «Чушь какая-то», — подумает требовательный и недоверчивый читатель: а как же сотни документов, книг, писем, где стоит подпись именно «Дунин-Марцинкевич»? Кроме того, эту фамилию носили его потомки и родственники. Но попробуем разобраться во всем по порядку.
Был ли датчанин?
Винцент Дунин-Марцинкевич — один из самых изученных классиков. И в его биографии, казалось бы, не возможны открытия. Но, оказалось, что для появления новых гипотез (все-таки назовем наш материал гипотезой) достаточно нового взгляда на данные, которые десятилетиями печатаются в научных и научно-популярных изданиях. Удивляет, что исследователи, которые прекрасно знали, что Винцент был замешан в криминальных историях с подделкой документов, подтверждающих дворянское происхождение, практически не ставили вопрос: а насколько можно доверять его собственной родословной? Согласно ей, род происходил от некоего Петра Дунина, приехавшего в Польшу из Дании еще в 1124 году. И никого не волновал временной разрыв между этим полулегендарным Петром и Винцентом Марцинкевичем, составившим свою родословную спустя 700 лет!
Первый и самый важный документ в жизни человека — метрика о рождении и крещении. И в нашем случае запись о крещении в Бобруйском костеле не оставляет никаких сомнений: ни у родителей Яна и Марцианы (из Недзведских) Марцинкевичей, ни у новорожденного, который был наречен именем Винцент-Якуб, ни у крестной (сестры Винцента) Юлианы Марцинкевич нет никаких составных частей в фамилии.
Можно было бы это списать это на невнимательность или даже лень ксендза, который мог экономить чернила на двойных фамилиях Дуниных-Марцинкевичей. Но не в этом случае. Поскольку Ян Марцинкевич был не просто шляхтичем. Был он в родстве с самим Станиславом Богушем-Сестренцевичем — Архиепископом Могилевским, Митрополитом римско-католических церквей в России, администратором Виленской епархии, председателем римско-католической духовной коллегии, пожизненным владельцем Бобруйской бенефиции (предоставленной священнослужителю недвижимости), к которой, собственно, и относилось поместье Панюшкевичы (ныне — Панюшковичы), где родился Винцент. И местные священнослужители, и их предстоятель — митрополит, который, кстати, также имел двойную фамилию, прекрасно знали, как на самом деле зовут его родственника Яна Марцинкевича. Но ни в одном из документов, в том числе личных письмах и официальных доверенностях, нет составляющей «Дунин», которая появится позже.
Фамилии «Дунин-Марцинкевич» нет ни в ревизских сказках 1816 и 1821 гг., ни в документах, касающихся похищения Винцентом Марцинкевичем будущей жены Юзефы (сам Винцент, отвечая на вопросы следователя, называл себя исключительно Марцинкевичем). Кульминацией тогда стало венчание молодых 18 декабря 1831 года в Минском костеле монастыря бернардинок. И это важнейшее таинство также обошлось без «Дунина». Нет никакого «Дунина» ни в личных подписях под документами, оставленными его родным дядей Игнатом, ни в подписи, оставленной его матерью Марцианой, ни в десятках ранних подписей самого Винсента.
Передо мной несколько десятков ранних документов, начиная с 1750-х: десятки упоминаний в метрических книгах семьи Марцинкевича, десятки судебных повесток, резолюций, протоколов допросов, декретов, доверенностей, писем, а также торговые сделки, формулярные списки, прошения, завещания… — всюду лишь один вариант «Марцинкевич»!
Конечно, добавление к фамилии (польск. przydomek), типа «Дунин», могли и не писать, но чтобы не писать нигде и никогда? Да еще в тех документах, где другие двойные фамилии написаны полностью. Богуш-Сестренцевич, Дахнович-Гациский, Волк-Леванович и даже Дунин-Раецкий есть, а Марцинкевич записан просто — Марцинкевич. Возможно, моя теория ненадежна и вновь открытые сведения поставят на ней крест. Но пока что, достойных веры документов, в которых предки Винцента были бы названы Дуниными-Марцинкевичами, не обнаружено.
Дополнение к фамилии первоначально имело практическое значение: помогало отличать однофамильцев или представителей разных ветвей одного рода. Такие дополнения к фамилиям образовывали от герба, от имени предка и от населенного пункта. Дополнения также начинали использовать для придания фамилии более «благородного» звучания.
Ни в одном из выводных протоколов Марцинкевича в Минском и других дворянских депутатских собраниях до 1832 года — а были их десятки — не упоминается дополнение «Дунин». Правда, саму фамилию Дунин называли! Но лишь когда речь шла о гербе рода Марцинкевичей «Лебедь». Его, согласно легенде, привез в Польшу из Дании некий Петр Дунин. Поэтому этот герб имеет и другое название — «Дунин». И некоторые фамилии, которые им пользовались, имели дополнение «Дунин»: Дунин-Барковские, Дунин-Карвицкие, Дунин-Липские, Дунин-Раецкие, Дунин-Вансовичи, Дунин-Вольские. Этот герб считали своим еще 220 шляхетских фамилий — всех их сводить к единому предку не имеет смысла, речь может идти лишь о некоем гербовом братстве или далеком родстве.
Известны также шляхетские семьи Марцинкевичей других гербов, например, «Далива», «Лелива», «Наленч»… но поскольку сама фамилия образована от имени Мартинко, Мартин, нет смысла пытаться подводить всех ее носителей к единому предку. Этих предков могло быть сколько угодно в разных частях Речи Посполитой.
С большинством же Марцинкевичей из ВКЛ во времена оккупации Российской империей злую шутку сыграло уже готовое, напечатанное в популярном гербовнике Несецкого родословное дерево, к которому многие Марцинкевичы и присоседились, зачастую прибегнув к фальшивым документам.
Возможно, фамилия Дунин-Марцинкевич — вариант фамилии Марцинкевич конкретного герба «Дунин», поэтому «Дунин» и стало частью двойной фамилии. Однако не все так просто, ведь Винцент, когда выводил родословную, ссылался не только на герб, но и, как на предка, на Петра Дунина. Вторя тому, и наши исследователи стали писать, что его предки происходят из Дании. Но тогда его фамилия была бы Дунин, а Марцинкевич — лишь дополнение… Однако никаких родственных связей Петра Дунина (некоторые современные польские исследователи отказывают ему в датском происхождении), жившего в XII веке, и рода Марцинкевичей не прослежено.
Царь Петр и 1201 год
Когда же и как появилось в фамилии Винцента Марцинкевича дополнение «Дунин»? В 1832 году молодой Винцент Марцинкевич, уже проживая и работая в Минске, оказался перед серьезной проблемой — необходимостью доказать свое дворянское происхождение. Звучит странно, особенно для представителя небедного и уважаемого рода, представители которого занимали почетные должности и в документах иначе как «вельможный пан» не назывались, но такие в Российской Империи были законы. Ситуация обострилась после восстания 1830-31 гг., когда было решено окончательно покончить со шляхтой и вышел закон «О разборе шляхты в Западных губерниях и об упорядочении такого рода людей». Винценту Марцинкевичу, который называл себя шляхтичем, пришлось разыскивать документы о его шляхетском происхождении, о чем он сам подробно написал в заявлении в Минское дворянское депутатское собрание:
«С детства осиротевший и имея небрежную родню, я вовсе не имел никого, кто бы занялся выводными интересами нашего рода. Теперь же, дожив до зрелых лет, я еле сумел добыть от родственников наши бумаги, кои имею честь подать в здешнюю депутацию в следующем порядке.
Что род Марцинкевичей герба «Лебедь» придомка Дунин с давних времен пользовался шляхетскими прерогативами и от великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, которые были в союзе с польскими королями, имел наделы в Смоленском воеводстве, в Малаховском состоянии — имение Марцинкевичы…».
При этом Винсент Марцинкевич ссылался на документ, выданный Смоленским губернским правлением 24 октября 1802 года жителю Минской губернии Игнату Николаевичу Марцинкевичу (родному дяде Винцента). Это выписка у исследователей биографии Марцинкевича вызвала смешанные чувства, ведь речь в ней шла о событиях 1201 года! Публикуя ее в книге «Пачынальнікі», исследователь Геннадий Киселев даже заменил дату на 1701 год, но все равно был вынужден прокомментировать: «В документе неточность. В действительности Иван и Петр Алексеевичи с 1682 года были царями, Иван Алексеевич умер в 1696 г.». Исследователь Язэп Янушкевич так оценил точность этого документа: «Не из перипетий ли собственной жизни черпал драматург пресловутые «указы всемилостивейшей государыни Елисаветы Петровны 49-го апреля 1895 года» да «всемилостивейшего государя Петра Великого, в 1988 году марта 69 дня последовавшего…», обыгранные автором в бессмертной «Пинской шляхте»?»
Упомянутого документа в выводном деле не оказалось — он найден мною позже, и в нем действительно речь идет о событиях времен Петра I, «датированных» 1201 годом. Выразимся мягко: документ сомнительный. Но и в нем нет фамилии Дунин-Марцинкевич!
Списал
Исследователи восторгались тем, насколько подробно молодой Винцент Марцинкевич знал свою родословную. Что правда, первые несколько поколений его «предков» полностью соответствуют информации из гербовника Несецкого, который в свою очередь ссылается на сведения Дунчевского, а история о Петре Дунине взята из «летописателя Петра Наленча Малаховского». Беда в том, что Дунчевский предоставляет выписку 1754 года из «Луцкаго гродскаго суда», а предки Марцинкевича, по его же словам, в это время жили в Смоленском воеводстве, в имении Марцинкевичы.
Возьму на себя смелость утверждать, что большинство приведенных в родословной Винцента Дунина-Марцинкевича документов либо откровенные подделки, либо сомнительные документы (проверить их подлинность невозможно), либо документы, не имеющие отношения к этой семье: мало ли где и когда могли жить некие Ян, Томаш или Игнат Марцинкевичы? Главным при составлении таких родословных было предоставить сведения о нескольких поколениях и подтвердить выписками из актовых книг, ревизских сказок, метрических книг.
Более-менее достоверные документы даны лишь в отношении поколений самого Винцента и его отца. А на уровне деда уже появляются вопросы: по всем родословиям, дед Винцента — Николай (Миколай), однако в десятке документов 1795 года его родной дядя имеет отчество Михайлович! А еще в более ранних встречаются сомнительные факты. Например, по выпискам из метрических книг выходило, что Ян Федорович Марцинкевич родился в 1710 г., а его сын Якуб — в 1777 (отцу — 67 лет), сын Игнат — в 1786 (76 лет). Похоже, речь здесь идет о разных людях, которых свели в одно родословное древо.
Более чем сомнительно выглядят и документы, каким-то чудесным образом появившиеся вслед за отрицательной резолюцией Департамента Герольдии, рассматривавшего дела о подтверждении дворянства. В дворянские выводы прилагалось все, что имелось у заявителей, вплоть до ничтожнейшей бумажки. Поэтому вызывает удивление факт того, что спустя десятки лет обнаруживались необходимые оригинальные привилеи королей Речи Посполитой или метрические выписки из сгоревших книг. Часто так и писали: «После определения Герольдии я пересмотрел свои документы (или документы, которые достались мне от недавно умершего родственника) и обнаружил там…». Чудесным образом появлялись необходимые для подтверждения дворянства бумаги необходимого содержания! Чудо!
Все известные мне источники, в которых встречается фамилия Дунин-Марцинкевич, — это документы из разряда выше упомянутых доказательств: «выписки» из актовых книг, которых уже не существовало на тот момент.
Особой «популярностью» у фальсификаторов дворянства пользовались особенно плохо сохранившиеся книги Ошмянского и Браславского судов, а также акты Главного Трибунала ВКЛ Минской каденции. Попытки чиновников убедиться в том, существовали когда-либо или нет подобные документы, сводились почти к одному и тому же результату: «крепостных книг 1630 и 1639 гг. не имеется», «акты упраздненного Браславского суда в 1812 году при изгнании неприятельских войск уничтожены огнем», «акты Трибунала Минской каденции с 1641 по 1759 гг. сгорели в городе Минске в 1762 г.». Вот почему к «выпискам» приходится относиться с большим сомнением. И составление истинной родословной Винцента Марцинкевича еще впереди.
Подтверждение шляхецтва как своеобразная «Карта поляка»
Подводя итог краткому анализу достоверности родословной Винцента Дунина-Марцинкевича, рискну утверждать, что местами это весьма удачное художественное произведение генеалогического жанра. В ней будто бы воссоздана альтернативная реальность, как во «Властелине колец». Нам документально (!) доказали существование людей и фактов, которых никогда не существовало!
По подобному принципу в те времена «восстанавливалось» большинство родословных, и, возможно, десятки из них принадлежат талантливому перу Винцента Дунина-Марцинкевича. Многие крестьяне, благодаря подобным «подтверждениям», смогли не только освободиться из крепостной зависимости, но даже доказать свое дворянское происхождение. Мартин Чапковский, соучастник Марцинкевича, после показаний которого Винцент в 1835 году оказался в Минском тюремном замке по подозрению в подделке королевских печатей, писал: «Какое бы дело не поступило из рук Марцинкевича в дворянское собрание, в каждом есть поддельные бумаги». Но явление такое было распространенным. Например, мои предки Ярошевичи сумели доказать, что происходят из рода Бартновских-Ярошевичей, и возвели свою родословную к 1500-м! Большинство их доказательств такие же сомнительные, как у Винцента Марцинкевича.
Пытаясь найти аналогию тому положению, в котором с приходом российской оккупации оказалась вынужденной доказывать свое происхождение белорусская шляхта, мы можем привести пример из нашего времени. Сегодня огромное число белорусов в погоне за теми или иными преимуществами бросилась доказывать свое «польское происхождение» для получения «Карты поляка». Таким же способом, как и в XIX веке, приобщаются все семейные легенды о том, что «дед был поляком», ищутся и находятся некие документы. Причем сама суть слов «польское происхождение» во времена Российской Империи означало совсем не то, что сейчас. «Поляк» часто означало католик, и не более того. Впрочем, как сейчас, так и во времена Марцинкевича многим удалось доказать то, чего никогда не было.
Доказал — и имел право
В результате шестилетней переписки дворянство рода Дунина-Марцинкевича было подтверждено 9 марта 1838 года. Винцент и его родственники получили все права на превосходную фамилию, авторство которой или, по крайней мере, привязка к себе и своим предкам принадлежала ему же.
Вариант «Марцинкевич» (без придомка) еще неоднократно встречался и в личных подписях, и в метриках детей Винцента, и даже в паспорте, выданном ему в 1851 году для поездки за границу. Можно заключить, что внедрение новой фамилии в жизнь оказалось довольно длительным, но зато в наши времена вариант Дунин-Марцинкевич остается единственно возможным.
Даже если допустить, что где-то и существовал род Дуниных-Марцинкевичей, то ни в одном из известных мне документов эта фамилия не упоминается ни в отношении предков, ни в отношении самого Винцента Марцинкевича.
Для чего же Марцинкевичу понадобился «Дунин»? Возможно, основной причиной создания двойной фамилии было желание приобщиться к древнему роду. В те времена древность рода не была пустым звуком, что прекрасно иллюстрирует, например, «Пинская шляхта». Древность фамилии была не только предметом особой гордости, но и преимуществом, которое иногда удавалось конвертировать, например, в выгодную женитьбу или карьеру. Это было особенно важно для бедной шляхты, у которой не имелось иных капиталов. Но истинные причины, скорее всего, навсегда останутся в области предположений и загадок.
О чем мы можем утверждать с высокой степенью достоверности?
1. Род Винцента Марцинкевича не восходил к датчанину Петру Дунину.
2. Ни в одном из известных нам документов до 1832 года никто из предков или родственников Винцента, ни он сам ни разу не использовали двойной фамилии с «Дунин».
3. Родословная Дунина-Марцинкевича, представленная в Минское дворянское собрание, а оттуда в Департамент Герольдии Правительствующего Сената, частично переписана с гербовника Несецкого, частично выдумана и подтверждена поддельными документами.
4. Винценту удалось документально доказать, что его фамилия — Дунин-Марцинкевич, и получить постановление Герольдии именно на эту фамилию, а, значит, он имел все права называться именно так.
И, как показало время, возможно, это было одно из его наиболее удачных сочинений.
***
Дмитрий Дрозд — историк-архивист, автор книг «Землевладельцы Минской губернии. 1861—1900», «Землевладельцы Минской губернии 1900—1917», выпустил книгу стихов — фотоальбом «Заречье. Веды Воды». После Площади-2010 был осужден за участие в «массовых беспорядках» на три года колонии усиленного режима. Вышел на свободу в августе 2011.
