30 октября 1988 года прошел первый в новейшей истории массовый митинг, организованный «снизу», а не «сверху». Что характерно, это были «Дзяды», День памяти предков.
Их пытались разогнать.
Разгон митинга имел большой общественный резонанс не только в БССР, но и в СССР, больно ударил по авторитету белорусских властей, одновременно подтвердил имидж Советской Беларуси как одной из самых консервативных республик, по словам писателя Алеся Адамовича, «Вандеи перестройки».
Инициаторами проведения митинга выступили те организации, которые на то время окрестили «неформалами».
Чаще всего «неформалы», возникшие на волне «перестройки», занимались вопросами реставрации архитектурных памятников, литературой, а также защитой окружающей среды, постепенно, однако, переходя к политическим вопросам.
В данном случае организацию митинга взяла на себя одна из крупных «неформальных» организаций — Объединение молодых литераторов при Союзе писателей Беларуси «Тутэйшыя» во главе с Алесем Беляцким.
14 октября 1988 г. в адрес исполнительного комитета Совета народных депутатов Первомайского района г. Минску поступило необычная заявление следующего содержания: «Просим разрешить Объединению молодых литераторов при СП БССР «Тутэйшыя» при содействии городского отделения Фонда культуры проведение историко-литературного белорусского праздника-митинга «Дзяды» на территории вашего района. Цель проведения — почтить память предков, что соответствует тысячелетним традициям белорусского народа. Темы выступлений и лозунгов на плакатах затрагивают вопросы истории, почитания памяти предков». В конце заявления содержалась просьба обеспечить мероприятие средствами усиления звука.
Вместе с Алесем Беляцким заявление подписал и известный молодой поэт Анатоль Сыс. Аналогичное заявление было направлено в администрации других районов столицы. 17 октября 1989 года Алесь Беляцкий и Анатоль Сыс обратились непосредственно в Минский городской исполнительный комитет за разрешением на проведение шествия.
Частично организацией митинга занялись также созданные 19 октября 1988 г. «Мартиролог Беларуси» и Оргкомитет по созданию Белорусского Народного Фронта (БНФ) под руководством кандидата искусствоведения, старшего научного сотрудника Института истории АН БССР Зенона Пазняка.
Шансов на то, что власти разрешат проведение митинга, практически не было. И главная причина крылась в том, что до сих пор отношения между столичными властями и «неформалами» испортились необратимо. Если в 1985—1987 гг. власти, напуганные ростом «неформалов», старались не ссориться с ними, и даже 26—27 декабря 1987 г. в деревне Полочанка Воложинского района Минской области помогли провести собрание «неформальных» организаций, т.н. «Первый вальный сойм», то в 1988 г. ситуация коренным образом изменилась. И это было связано с организацией «неформалами» 20 марта 1988 года митинга-протеста против строительства новой ветки столичного метрополитена в районе Немиги, угрожавшей сохранности Кафедрального собора — одного из важнейших архитектурных памятников Минска. Именно на этом митинге из уст Анатоля Сыса прозвучал первый политический лозунг «Жыве Беларусь!».
Тогда «Вечерний Минск» — орган столичного горкома компартии, за которым торчали уши спепцслужб, опубликовал цикл зубодробительных публикаций, в которых участники митинга 20 марта 1988 г. обвинялись во всех смертных грехах, нежелании учиться, связях с бывшими прислужниками немецко-фашистских захватчиков и т.д. Среди участников фигурировали Сергей Витушко, Анатоль Сыс, Виктор Ивашкевич, Винцук Вечёрко.
Последнему, кстати, своеобразный «панегирик» адресовала газета «Знамя юности». В одном из номеров печатного органа ЦК комсомола о Винцуке Вечёрко безапелляционно утверждалось, что уже в студенческие годы «сквозь политическую незрелость и юношеский максимализм просматривалась мания величия этого молодого человека».
Проблемы по месту работы возникли у Зенона Пазняка. Его поведение на митинге 20 марта 1988 г. обсуждали на заседании парткома Института истории АН БССР.
Поэтому решение властей о запрете проведения митинга странным не показалось. Но под это решение власти стремились придумать идеологическое обоснование, которое в ответе исполнительного комитета Советского районного Совета народных депутатов г. Минска выглядело следующим образом: «В связи с поведением 29—30 октября 1988 года торжеств, посвященных 70-летию образования ВЛКСМ и изучением в настоящее время Мингорисполкомом общественного мнения по установлению ежегодной традиции проведения «Дня памяти» погибших в годы гражданской и Отечественной войн и всех, кто боролся за свободу Беларуси в предшествующее время (решение Мингорисполкома от 24.10.88 г. №271) в проведении 30 октября 1988 г. праздника-митинга «Дзяды» на территории Советского района председателю объединения молодых литераторов СП БССР А.В. Беляцкому и А.Т. Сысу отказать».
На следующий день — 25 октября 1988 года — «Вечерний Минск» напечатал официальное решение Мингорисполкома. Кроме того, власти осуществили психологическое давление на главных организаторов митинга, вызвав их 26 октября 1988 г. в прокуратуру г. Минска, где официально предупредили о нарушении законодательства в случае возможной организации митинга.
Запрет на проведение митинга сопровождался «идеологическим взрывом». 27 октября 1988 г. на страницах того же «Вечернего Минска» появилась статья под названием «Пена на волне перестройки», в которой организаторам митинга, и «неформалам» вообще, противопоставлялись «сотни молодых людей, которые сегодня не только говорят о перестройке, а творят ее созидательным трудом и научно-техническим поиском». Среди «молодых людей» фигурировал и Александр Лукашенко, который «возглавил самое убыточное в Могилевской области хозяйство». Хозяйство, как утверждалось в публикации, «практически за год благодаря внедрению новых хозрасчетных отношений» получило «миллионную прибыль». Поэтому «молодого директора пригласили на совещание в ЦК КПСС», где «с ним беседовал по этим проблемам Михаил Сергеевич Горбачев».
Тем не менее, инициаторы митинга не побоялись довести свое дело до конца, хотя осознавали, на какой риск идут.
Дело в том, что, несмотря на гласность, процессы демократизации и т.д., горбачевское руководство под влиянием консервативных кругов вынуждено была отступать, что проявлялось в издании нормативных правовых актов, которые довольно существенно сужали возможности проведения многолюдных митингов, шествий и акций подобного рода. В частности, 28 июля 1988 года был принят указ Президиума Верховного Совета СССР «Об обязанностях и правах внутренних войск Министерства внутренних дел СССР при охране общественного порядка». С 15 августа 1988 действовал указ Президиума Верховного Совета БССР «Об ответственности за нарушение установленного порядка собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций».
Инициаторы митинга на достаточно высоком уровне для того времени, несмотря на информационную блокаду, наладили эффективный механизм информирования о предстоящей акции, с применением успешных политтехнологических приемов, в частности, распространения соответствующих листовок. 28 октября 1988 года за такое распространение был задержан студент 4 курса Белорусского государственного театрально-художественного института Алесь Пушкин.
Власти, в свою очередь, бросили беспрецедентные силы с целью не допустить проведения митинга. Для несения службы 30 октября 1988 года были задействованы 600 милиционеров не только Минского гарнизона, но и курсанты учебных заведений МВД СССР, 30 милицейских, а также 2 пожарные машины.
Кульминация событий 30 октября 1988 г. в районе сквера по ул. Калиновского (около Московского кладбища) произошла после 14.00. Митинг был жестоко разогнан милицией, которые использовали газ «черемуха», а также резиновые дубинки. Задержали 72 человека.
Разгон митинга непосредственно курировал тогдашний министр внутренних дел БССР Виктор Пискарев. Избранный при весьма сомнительных обстоятельствах депутатом Верховного Совета Беларуси XII созыва, Виктор Пискарев 20 июня 1990 г. выдвинул свою кандидатуру на пост председателя комиссии при Верховном Совете Белорусской ССР по оказанию содействия в обеспечении прав и интересов реабилитированных и увековечения памяти жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начале 50-х. На эту должность была также выдвинута кандидатура Зенона Пазняка.
Парламентская оппозиция БНФ обвинила генерала в незаконном подавления митинга и задала вопрос, кто непосредственно отдавал приказы на разгон. На это Виктор Пискарев под аплодисменты консервативного парламентского большинства с пафосом ответил: «Приказ отдал закон, принятый Верховным Советом!».
События 30 октября 1988 года и разгон шествия получили разные, кардинально противоположные оценки. Свою оценку, с одной стороны, выразили власти и правоохранительные органы, с другой — инициаторы митинга.
Официальное отношение к митингу можно видеть из письма заместителя министра внутренних дел Константина Платонова.
Инициаторы митинга всю вину за разгон возложил на власти, назвав это истинным проявлением сталинизма.
Для белорусских властей весьма неприятным оказался факт публикации о минских событиях 30 октября 1988 г. в общесоюзной «Литературной газете», которая фактически поддержала участников митинга и осудила разгон акции.
Недаром факт выхода такой статьи был негативно отмечен в республиканской печати, в частности, в специальной публикации отдела партийной жизни и пропаганды редакции газеты «Вечерний Минск.
Правовую оценку минским событиям 30 октября 1988 года должна была дать специально созданная комиссия во главе с Председателем Президиума Верховного Совета БССР Георгием Таразевичем. Результатом деятельности комиссии стало постановление Президиума от 14 ноября 1988 г. В нем организаторы митинга обвинялись в том, что намеревались использовать шествие в целях, «не имеющих ничего общего с ритуалом поминовения». Единственная претензия, которая была предъявлена непосредственно Минскому горисполкому, состояла в формальном рассмотрении вопроса о проведении митинга 30 октября 1988 года. Неуклюжая фраза «предупреждать любые нарушения общественного порядка и беззакония» стала лейтмотивом постановления.
Окончательный вариант постановления, опубликованный в республиканской печати, по некоторым моментам расходился с первоначальной редакцией. В первоначальной редакции речь шла о том, чтобы поручить Минскому горисполкому с участием общественности рассмотреть вопрос об установлении дня поминовения, ритуала и возможном месте его проведения. Совету Министров поручалось ввести строгий контроль над жалобами по подобным вопросам. Эти пункты были исключены из окончательной редакции, что говорило о нежелании властей идти даже на малые уступки.
О несоответствии первоначального и окончательного вариантов постановления свидетельствует поэт Нил Гилевич, который и был членом вышеназанной комиссии.
Вскоре после принятия постановления Георгий Таразевич выступил с огромным интервью, в котором в завуалированной форме выступил против организаторов митинга, создания БНФ и др. Председатель Президиума Верховного Совета выразил свое негативное видение перспектив «неформального» движения.
События 30 октября 1988 года стали психологической травмой для властей. Отношения между ними и неформальным, альтернативным движением перешли в стадию открытой вражды. Минская администрация приложила все усилия, чтобы сорвать «второй вальный сойм», который в итоге состоялся в январе 1989 года в Вильнюсе.
Сам Георгий Таразевич в июле 1989 неожиданно покинул пост Председателя Президиума Верховного Совета БССР, а, будучи избран народным депутатом СССР, возглавил постоянную комиссию Верховного Совета СССР по национальной политике и межнациональным отношениям.
События 30 октября 1988 года имели настолько мощный резонанс, что Георгий Таразевич вынужден был давать объяснения в средствах массовой информации даже спустя несколько лет.
Что показали минские события 30 октября 1988 г.? Они подтвердили общую тенденцию того, что руководство КПСС не намеревалось в значительной мере ослаблять контроль над обществом. Как покажут грузинские события апреля 1989 года, события в Литве в январе 1991 г., события в Москве в августе 1991 г., власти в критических случаях применяли оружие и насилие. Одновременно, минские события 30 октября 1988 года засвидетельствовали наличие в Беларуси многочисленных сил, готовых бороться за перемены, не опасаясь репрессий и травли в СМИ.
События 30 октября 1988 года были в Беларуси не первым случаем разгона собраний, представлявших, по мнению властей, опасность.
20 апреля 1986 г. во время Выставки одного дня в Троицком предместье Минска на учащихся Республиканской школы-интерната по музыке и изобразительному искусству по-хулигански напали бывшие «афганцы» (ветераны Советской армии, воевавшие в Афганистане). «Афганцы» обзывали и толкали подростков, принимавших участие в обряде «Гуканне вясны», поскольку «афганцам» ввели в уши, что молодежь таким образом отмечает день рождения нацистского фюрера. Организаторы Выставки одного дня художники Алексей Марочкин и Микола Купава подали жалобу на «афганцев» в прокуратуру, но получили лишь отписку. С другой стороны, состоявшийся 1 ноября 1987 г. в столичном парке имени Янки Купалы митинг, на который собралось нескольких сотен человек для осуждения сталинских репрессий, прошел мирно.
