Известный юморист и, по совместительству, заместитель Сергея Гайдукевича в ЛДП, Евгений Крыжановский рассказал «Нашей Ниве», что он делает на предвыборных пикетах, как вообще попал в политику и зачем вообще участвовать в выборах.
«НН»: Что вы делаете на пикетах? Зачем вы там?
Евгений Крыжановский: Я в партии отвечаю за агитацию и пропаганду, поэтому пикеты посещаю ежедневно. Если «булыжник — оружие пролетариата», то мегафон — оружие ЛДП. И вот я стою с мегафоном, рассказываю людям, что скоро выборы, рассказываю о нашем кандидате, что мы предлагаем то и сё.
«НН»: То есть, вы как предвыборный «зазывала»?
ЕК: Слово не очень правильное, но по смыслу похоже, примерно так. Может, не «зазывалой», но «рупором партии» я являюсь.
«НН»: А не дает ли ваш образ юмориста отрицательный эффект?
ЕК: Безусловно, имидж юмориста мешает. Но я уже много лет в политике, и люди это знают, поэтому постепенно уходит этот скепсис ко мне. Гайдукевича все меньше называют спарринг-партнером Лукашенко. И меня все реже достают вопросами: «О! А вы здесь что делаете? Зачем вам это?», как было в 2001-м, когда я хотел идти кандидатом на президентские выборы. Потихоньку имидж комика уступает имиджу политика. Тем более, мы знаем примеры, когда юмористы шли в политику, и успешно. Все же зависит от личности. Возьмите пример Михаила Евдокимова, который был губернатором.
«НН»: Вы упомянули о своей попытке кандидатства в 2001. А и правда, зачем вам это было нужно тогда?
ЕК: Я всегда был политиком. С пяти лет! Я помню, как маленьким был и смотрел телевизор. В детстве я очень не любил, когда меня целовали. А в телевизоре дедушку Хрущева встречал и целовал дедушка Фидель Кастро. И я смотрел и думал — а что, если бы меня поцеловал дедушка Хрущев? Что делать — вытираться или нет? А я понимал, что дедушка Хрущев — самый великий человек на Земле. И я, как политик, придумал — если он меня поцелует, то я скажу: «Дедушка Хрущев, можно я пойду пописаю?». И уйду за угол, тихонько оботру его слюни, и вернусь назад. Вот такая дипломатия.
К тому же, профессия политика очень схожа с профессией сатирика. Они говорят об одних и тех же проблемах, только сатирики говорят с улыбкой. И любой политик в первую очередь артист. Хороший политик всегда хороший артист. Мне очень нравился Берлускони — какой актер, красавец просто! А Саркози!.. И, скажу, Александр Григорьевич так же хорошо владеет таким мастерством.
«НН»: Но вы не ответили — зачем вы в 2001 году пытались стать кандидатом?
ЕК: Мы в театре «Христофор» всегда смеялись надо всеми — над коммунистами, над БНФ, действующей властью. Это была качественная, хлесткая сатира. Люди принимали нас просто шикарно, поскольку в Беларуси же вообще никогда не было своего юмора. По тем временам мы были очень смелыми.
Но из-за нашего длинного языка начались проблемы. То не дают здесь выступить, не дают там, ставят рогатки с гастролями… Нам так и говорили: «Вы лишнее зацепили. Ну не надо про президента, не надо про парламент, про чиновников. Вот, есть же сантехники, пьяницы, тещи, наконец». Я не думаю, что мы вызвали интерес у президента, скорее, это была инициатива чиновников снизу — так, на всякий случай. Меня даже сняли с главной роли в кино, тогда как раз снимали комедию «Свежина с салютом». И негласно мы попали в черный список. Сразу же для нас закрылось радио и ТВ, никаких интервью.
Это все достигло пика как раз в 2001 году. И тогда я психанул и решил: сколько можно бояться чиновников? Пусть они меня бояться!
«НН»: И решили пойти в президенты?
ЕК: Я не знал даже Конституции, не знал, что человек, который родился не в Беларуси, президентом быть не может. А я родился в Украине. Но меня зарегистрировали кандидатом в кандидаты. Мы начали собирать голоса, но когда собрали 30.000, вдруг выяснилось, что Крыжановский — хохол. И все. Меня сняли.
«НН»: Так зачем вы пошли? Неужели всерьез думали, что победите?
ЕК: Главное, что скажу — я шел не за пиаром. Ведь все думали, что я пошел именно, чтобы лишний раз засветиться в СМИ.
Что касается победы, то до определенного момента не верил. А потом, когда увидел, что люди подписываются, когда пошли встречи с российскими и украинскими политиками, встречи с журналистами… ОБСЕ, Евроньюс, встречи в посольствах… голова вскружилась. Будто крылья выросли, я подумал, что может и смогу!
«НН»: Тогда-то и началась ваша политическая активность?
ЕК: Нет. Тогда я хорошенько получил по мозгам. Давить стали еще сильнее. Актеры начали уходить из нашего театра, потому что не было выступлений, не было заработка. Коллеги выговаривали мне, мол, какого черта ты туда полез?
И уже позже, лежа на пляже в Одессе, я читал местную газету. Там сообщалось, что в Беларуси создается движение «Белая Русь». И тогда я вдруг подумал, а чего ж я один воюю? Есть же партии.
Стал интересоваться, что за партии у нас существуют. БНФ отмел сразу, так меня напугал Пазняк еще в начале перестройки. Коммунисты — тоже нет, не мое вовсе. А мне нравился Жириновский, особенно в начале 90-х. Он был яркой, харизматической личностью, и я думал, жаль, что у нас такого нет. Но Либерально-демократическая партия своя у нас была. Я встретился с Гайдукевичем, он сказал: «Попробуй, если хочешь. Но не думай, что тебе будут какие-то привилегии». И я вступил, потом несколько лет был рядовым членом партии — бегал по подъездам с листовками, стоял в пикетах, как и все остальные.
«НН»: Но вы пошли к Гайдукевичу уже в 2007-м. На тот момент Жириновский давно превратился во фрика.
ЕК: Да… Но он все равно чем-то мне нравился. Сегодня я многое в нем не могу принять, но, может, он нравился мне как артист? Тем более, что на деле ЛДП и ЛДПР совершенно разные организации, с иными ценностями, иным статусом.
«НН»: Вступление в партию серьезный шаг. Получается, вас что-то очень сильно не устраивало. А что?
ЕК: В первую очередь, как для сатирика — отсутствие свободы слова. Отсутствие системной оппозиции. Люди не должны бояться идти в оппозицию, потому что там на пикете они могут получить дубинкой от милиции. Я хотел, чтобы мы жили как в Европе, в том плане, что там закон есть закон, его боятся и власти и простой народ. У нас же закона боятся только простые люди.
«НН»: И спустя 7 лет вашего членства в партии претензии те же? Ничего в стране не изменилось?
ЕК: Нет, многое изменилось. Смотрите, Короткевич прошла кандидатом в президенты. Разве это не перемены?
«НН»: Какие же это перемены? В 2010-м и Некляев и Санников прошли.
ЕК: Я считаю, что и Некляев и Санников не собрали тогда 100.000 подписей. А сегодня Короткевич собрала.
«НН»: А другие? Улахович сегодня собрал?
ЕК: У него руководитель штаба заместитель председателя «Белой Руси». Как он мог не собрать? (смеется). Собрал.
«НН»: И Гайдукевич собрал?
ЕК: Да, здесь-то я знаю. У нас 50.000 человек в партии, каждый соберет две подписи — уже 100.000. У нас всегда вопросы к другим партиям насчет подписей, потому что мы знаем численный состав тех партий. А у нас в каждом городе, даже в малом, партийный офис.
«НН»: Хорошо. И вы считали и продолжаете считать, что ЛДП сможет что-то изменить, на что-то повлиять?
ЕК: Если в парламент придут разные партии, когда начнется политическая конкуренция, коалиции, начнет рождаться политическая элита, то конечно, перемены будут.
«НН»: Так ведь сколько лет уже не не удается создать такой парламент.
ЕК: Возможно, на моем веку его и не будет, мы сегодня — этакий первый камень в фундамент того, что будет в будущем. Когда начиналась перестройка, один политик сказал, что 200 лет должно пройти, чтобы мы зажили как в Европе. Я тогда не поверил. А теперь верю.
«НН»: А идти в кандидаты тогда зачем? Вы верите, что Гайдукевич может победить?
ЕК: Партия существует для того, чтобы бороться за власть. Гайдукевич живет и работает, чтобы партия пришла к власти, а он стал президентом.
«НН»: Вы верите, что такое возможно?
ЕК: Я хочу верить, что мы делаем нужное дело. Выборы должны происходить обязательно.
«НН»: Так Гайдукевича именно поэтому и называют спарринг-партнером, ведь он участвует в выборах, набирает свои 3% и все, его миссия выполнена.
ЕК: Выходит, что каждый, кто идет на выборы сегодня — спарринг-партнер? И что тогда, не надо их проводить вообще? Поймите, сегодня с выборами существует много проблем. Но они должны происходить хотя бы в таком виде. Даже с известным всем финалом, но они должны быть, чтобы люди увидели, что есть альтернатива. Я знаю, что за Гайдукевича голосуют многие. На прозрачных выборах он получил бы не 3%, а как минимум 40%.
«НН»: А почему тогда Гайдукевич снялся в 2010-м, а сегодня — нет?
ЕК: Сегодня был проведен настоящий сбор подписей. Кто не смог, тот не смог. А в 2010-м никто не собрал кроме нас, но всем разрешили стать кандидатами. И Гайдукевичу было просто неудобно участвовать в клоунаде. Мы вообще в день выборов взяли с ним билеты в цирк. Пока все были на Площади, мы были в цирке, поблизости.
«НН»: А что главное в его нынешней предвыборной программе? Что он намерен изменить?
ЕК: Это лучше к нему, я не буду за него говорить.
«НН»: А у вас, кстати, собственные политические амбиции остались?
ЕК: Я бы с радостью возглавил комитет по культуре, находясь от фракции ЛДП в парламенте. Вообще, я не исключаю, что потихоньку буду все больше отходит от театра в политику. Юмор — вещь молодежная. Старый юморист вызывает жалость.
Но сегодня еще рано это обсуждать.
